Петербург

• 
• 

Петербург

 

Зачем ехать

Летним утром выйти из поезда на Московском вокзале и, свернув на Старо-Невский, позавтракать круассанами с чашкой какао в совершенно парижской булочной Boulangerie Garcon. Потом отправиться по немноголюдному, залитому солнцем Невскому проспекту к сверкающему на шпиле Адмиралтейства кораблику.

Составить себе маршрут по комиссионкам, лавкам старьевщиков и букинистам. Даже в дорогом антикварном магазине может обнаружиться дивной красоты дырокол за приемлемые деньги. Увлекшись поиском сокровищ, поехать в выходные на блошиный рынок — на Удельную или Автово. Торговаться, подслушивать разговоры продавцов и в конце концов обрести за сущие копейки свое счастье, выудив из груды хлама довоенный ридикюль, латунный безмен или заводного робота.

Сходить в Эрмитаж и в Мариинский театр, даже если вы там уже много раз были. Просто потому, что это лучший музей и лучший театр страны и, безусловно, одни из лучших в мире.

Перейти Неву по льду. Морозным утром, когда над рекой небо розовое, как бабушкины кузнецовские чашки, а дым из труб поднимается вертикально вверх, бесстрашно дойти от Адмиралтейства до Университета или от Зимнего дворца до Петропавловской крепости.

Объесться в китайском ресторане. Их в Петербурге добрая сотня; все они дешевы и многие хороши. Куда бы вы ни забрели, за ближайшим углом непременно наткнетесь на красные фонарики. Смело заходите внутрь и заказывайте все подряд.

Провести день на Островах — гулять, дышать свежим воздухом, слушать шум деревьев, кататься на катамаранах, лежать в траве, есть шашлыки, наблюдать за пляжными сражениями волейболистов и любоваться проплывающими по протокам яхтами. Совершенно умиротворившись, отправиться в буддистский дацан на Приморском проспекте.

Сходить на матч «Зенита». Нигде в России так не болеют за свою футбольную команду, как в Петербурге. Билет на стадион «Петровский» нужно купить заранее и лучше не в гостевой сектор. Если на игру попасть не удалось, осядьте в баре или пабе в центре города, а после матча встречайте зенитовский парад на Невском.

Намотать километры по дворцовым паркам в окрестностях Петербурга. Выбирать между парадным Царским Селом, слегка запущенным Павловском, заросшими Гатчиной и Ораниенбаумом, вылизанным Петродворцом и новой президентской резиденцией в Стрельне.

В белые ночи опоздать на мосты. Лучше всего опаздывать к Дворцовому мосту со стороны Невского — там веселее. Отменив все планы, арендовать катер с лодочником, посмотреть на разводящийся мост прямо из-под пролета, проплыть по Неве вместе с баржами и, закутавшись в одеяло, до восхода кататься по рекам и каналам.

Вдохновившись имперским размахом города, устроить себе выход в свет. Самые значительные ежегодные фестивали Петербурга — «Звезды белых ночей», Earlymusic, Stereoleto и «Послание к человеку». Есть еще много самых разных событий калибром поменьше, но специально приезжать имеет смысл именно на эти.

Сезон

 

Весна–лето
Лучшее время в Петербурге — белые ночи (май-июль). Погода в эти месяцы стоит отличная; солнце 22 июня садится в 23.26, а встает в 4.36; даже в полночь на улице можно «сидеть и читать без лампады». Белые ночи — самое приятное и романтическое время для прогулок: можно фланировать по Невскому, смотреть на разводные мосты и плавать на катере по рекам и каналам. В общем, белые ночи были бы совершеннейшей идиллией, если б не столпотворение в центре города. Все кафе и рестораны набиты битком, в гостиницах нет мест, а на тротуарах не протолкнуться.

Осень
Осенью в Петербург лучше всего приезжать во время бабьего лета (конец сентября — начало октября). Воздух прозрачен и чист, на улице нежарко, люди обычно ходят в пальто нараспашку. В этот сезон хорошо ездить в пригороды, кататься на лодках в цпкио, пить пиво в открытых кафе. Ажиотажа, как во время белых ночей, уже нет, так что и гулять можно безбоязненно.

Зима
Зимой ехать в Петербург стоит разве что на новогодние праздники или какие-нибудь завлекательные фестивали, концерты, гастроли — потому как ходить пешком в это время решительно невозможно: средняя влажность воздуха выше 80%, поэтому даже легкий морозец превращается в пытку. Дни короткие (самый короткий, 22 декабря, длится всего 5 часов 52 минуты), погода мерзкая, на улице слякоть и грязь.

Транспорт в Петербурге

 

Метро
Если нужно перемещаться на более-менее значительные расстояния — лучше способа не найдешь. Да, под землей бывает давка, зато пробки исключены. И несмотря на то что здешнее метро состоит всего из четырех линий, центр города достаточно равномерно покрыт станциями — хотя есть лакуны: Коломна, скажем, обделена метрополитеном, да и до стрелки Васильевского острова не так уж близко от окрестных станций.

Маршрутные такси

Самый удобный способ передвижения в Петербурге. Маршрутов — миллион; их номера начинаются обычно с букв К, Т или Э. Микроавтобусы останавливаются по требованию и проявляют удивительную, даже пугающую ловкость по части лавирования в пробках. Помимо «газелей» попадаются и большие экспресс-автобусы — тоже коммерческие (карточки, то бишь проездные, в них не действуют), но подбирать и высаживать пассажиров они все-таки предпочитают на остановках общественного транспорта.

Автобусы, троллейбусы, трамваи

Ждать их приходится долго, ездят они медленно (за исключением разве что трамваев), а народу в них зачастую слишком много. В общем, ни одного довода в пользу наземного общественного транспорта (по сравнению с метро и маршрутками) нет.

Билетами на троллейбус, автобус и трамвай распоряжаются кондукторы — мрачные люди с красными повязками на рукавах; обычно они сами подходят к новым пассажирам. Если вы приехали в город на длительный срок и остановились не в самом центре, имеет смысл купить карточку (проездной) на станции метро — в том же окошке, где продают жетоны на одну поездку.

Такси
Большинство петербуржцев предпочитают не вызывать такси, а голосовать на дороге. Впрочем, многие водители-частники плохо ориентируются в городе, так что если вы точно не знаете, как проехать, лучше довериться профессионалу (хотя это в два-три раза дороже). Сверяться со счетчиком теперь не принято: стоимость поездки все чаще рассчитывают на компьютере и сообщают клиенту в момент заказа. Минус в том, что таксопарки устанавливают минимальную стоимость заказа (200–300 р.), поэтому на небольшие расстояния передвигаться на такси накладно.

Автомобиль
В Петербурге удобно ездить на машине до 9.00 и после 21.00 (с учетом проблемы ночного развода мостов, разумеется). В остальное время в центре — и не только — пробки, и трудно найти место, где можно оставить автомобиль без риска быть эвакуированным.

Экскурсионные автобусы

Экскурсии по городу и в пригороды отправляются от Дворцовой площади и Казанского собора, а также от портика Руска на Невском (стр. 93). К сожалению, оценить их качество зачастую можно, только уже потратившись на билет и отстояв свое в пробках.

Водный транспорт

Петербург гордится статусом Северной Венеции, и корабликов с каждым годом становится все больше; Нева перед разводом мостов выглядит, как Невский в час пик. По рекам и каналам катают примерно с мая по октябрь. Экскурсионные речные трамвайчики можно найти почти на любой набережной в центре. От Эрмитажа в Петергоф ходят на подводных крыльях «метеоры» и ракеты. Если же вы хотите сами выбрать маршрут, обратитесь к владельцам частных судов (они тоже летом стоят повсюду). Даже в теплую погоду по воде не стоит кататься без свитера, куртки или одеяла, которое, скорее всего, есть на борту.

 

Петропавловская крепость

 

Петропавловская крепость на Заячьем острове — петербургский Кремль, самое туристическое место города. Квартал этот сложился в основном в правление Екатерины II; от петровского времени осталось немногое — план и масштаб. По легенде, 16 мая 1703 года Петр I со свитой на лодках отправился на остров, взял в руки заступ, вырезал две полосы дерна, сложил их крестом и приказал начать строительство. Будущей крепости было дано имя Санкт-Петербург. В некоторых преданиях упоминается и некий орел, прирученный еще шведами. Увидев с высоты своего полета Петра, умная птица покружила над царем и села ему на руку, предрекая городу славу и процветание. Петропавловская крепость за год была построена из дерева и земли, а затем еще 30 лет перестраивалась в камне. Французский военный инженер Ламбер де Герен спроектировал ее по последнему слову тогдашней европейской фортификации. Внутри стен до сих пор особый архитектурный микроклимат: не Россия, а скорее Голландия или Новая Англия. Основатель крепости говаривал: «Если Бог продлит жизнь и здравие, Петербург будет другой Амстердам». В городе этого духа нет, здесь он остался.

Иоанновский равелин

Входят в Петропавловку обычно со стороны станции метро «Горьковская», через первый в городе деревянный Иоанновский мост, переброшенный через Кронверкский пролив в 1707 году. На одном из устоев моста к 300-летнему юбилею города установили памятник зайцу — это одна из многочисленных затей тогдашнего губернатора, Яковлева, умевшего с толком потратить бюджетные деньги. Иоанновские ворота, возведенные в 1740 году по проекту полководца Бурхарда Миниха, ведут во дворик, образованный Иоанновским равелином и Петровской куртиной. В Иоанновском равелине — касса, где продают билеты в музеи крепости, собор и тюрьму. Равелины — предкрепостные сооружения, защищавшие крепость в наиболее уязвимых местах. Восточный назван в честь брата Петра — Ивана V, западный — Алексеевский, в честь отца — царя Алексея Михайловича. Там, где сейчас дворик пересекает асфальтовая дорожка, находился ров, через который был перекинут разводной мост. И сейчас на обоих концах аллеи видны верхние части батардо — частоколов, не дававших лодкам или боевым пловцам возможности проникать во рвы с Невы и Кронверка. Петровская куртина — восточная стена крепости. Всего таких стен вместе с Петровской шесть: Невская, Екатерининская, Васильевская, Никольская и Кронверкская. Они соединяют шесть пятиугольных выступов-бастионов, которые в случае захвата крепости способны были держать круговую оборону.

Из Иоанновского равелина в крепость попадают через Петровские ворота, единственную триумфальную арку, дошедшую до нас со времен Петра. Через эти ворота царь ездил в крепость пытать старшего сына, Алексея, через них же в собор несли гроб императора. Спроектированы они первым архитектором Петербурга, швейцарским итальянцем Доменико Трезини. Их украшает деревянное резное панно «Низвержение Симона-волхва апостолом Петром». Это образец черного пиара петровского времени: злой волшебник Симон должен был восприниматься как карикатура на главного противника Петра — шведского короля Карла XII. Толщина стены за воротами — 22 метра. Внутри — двухэтажные камеры для орудий, казематы и связывающие их лестницы и коридоры. В сводах входной арки — паз. Он предназначался для герсы, металлической решетки, которая должна была со страшным скрежетом спуститься на голову уже казалось бы прорвавшегося в крепость неприятеля. Из равелина в крепость можно теперь пройти через потерну — тайный ход в Государев бастион в толще Петровской куртины. В потерне довольно страшно и дико холодно. Тайный ход теперь символично заканчивается банкетным залом.

Двор крепости

Слева от главной аллеи, если идти от ворот к собору, расположен Инженерный дом — одноэтажное сооружение 1740-х годов. Это единственный из сохранившихся образцов типового здания «для зажиточных людей», которые строили в Петербурге в петровское время (были еще проекты «для знатных» и «для подлых»). Прежде здесь располагались чертежные мастерские военного ведомства. Тут начинал свою карьеру выпускник Николаевского военно-инженерного училища подпоручик Федор Достоевский. По другую сторону аллеи — артиллерийский цейхгауз времен Екатерины.

Между Инженерным домом и собором — памятник Петру работы Михаила Шемякина, установленный в 1991 году. Скульптура стилизована под «восковую персону», выполненную по смерти императора. Всякий норовит потрогать гротескно длинные кисти или сфотографироваться на коленях у Петра. Меж тем расположенная за спиной монумента лужайка, называющаяся Плясовая площадь, напоминает, что при жизни монарх такой фамильярности не спустил бы. При Петре на площади был вкопан столб, к которому приковывали провинившихся солдат, заставляя их часами стоять на воткнутых в землю острых спицах. С юга площадь замыкает двухэтажная офицерская гауптвахта.

Возле собора, направо за оградой, Комендантское кладбище, где с петровских времен хоронили комендантов крепости. Всего на этом почетном месте (у алтарной стены Петропавловского собора, рядом с императорскими могилами) девятнадцать захоронений. Первым, в присутствии Петра, предали земле тело Романа Брюса, шотландца, управлявшего крепостью с 1704 по 1720 год. Со времен Александра I на пост коменданта пожизненно назначали заслуженных генералов, инвалидов на покое. Скажем, покоящийся на кладбище генерал Сукин лишился ноги под Фридландом, Скобелев потерял три пальца правой руки в войне со шведами, а левой — в битве с поляками, Крыжановский был ранен и контужен под Лейпцигом (похоронен, согласно завещанию, в мундире, «крепко пришитом к нему неприятельскими пулями и ядрами»), Набоков (двоюродный дед писателя) получил французскую пулю в голову, а Майдель был изувечен горцами.

Петропавловский собор

 

Со стороны Комендантского кладбища Петропавловский собор выглядит как двухмачтовый корабль, готовящийся отплыть на запад. При Петре успели возвести колокольню со шпилем, стены и крышу самого собора. Но отделан внутри и освящен он был уже после смерти императора. Архитектор Доменико Трезини взял за прототип римские барочные церкви и протестантские храмы Прибалтики. От Италии — декор, из Прибалтики — колокольня со шпилем, пристроенная к основному объему. Пока собор остается самым высоким зданием в историческом центре Петербурга: высота его 122,5 метра. Флюгер в виде ангела, ухватившегося одной рукой за крест, другую же простирающего вперед и вверх, венчает шпиль и является наряду с корабликом Адмиралтейства и Медным всадником одной из главных городских эмблем. На колокольне установлен карийон — набор стационарных колоколов, и на Соборной площади устраивают колокольные концерты. Часы-куранты в полдень и полночь отзванивают государственный гимн.

В отличие от прежних русских храмов Петропавловский собор имеет внутри форму огромного, вытянутого с запада на восток зала длиной 61 метр. Мощные пилоны членят помещение на три одинаковых по высоте (15 м) коридора (нефа). Через огромные стекла — по три с каждой стороны — в солнечные дни в собор льется поток света. По вечерам и в ненастье интерьер освещают пять вполне светских люстр из хрусталя, синего стекла и позолоченной бронзы. Оформление по-протестантски сдержанное, кирпич стен расписан под мрамор. Под сводами — восемнадцать картин на евангельские сюжеты, написанные Андреем Матвеевым (главным портретистом Петра), Игнатьевым и Георгом Гзелем. И картины (раньше в православных храмах их не водилось), и обилие света, и, наконец, сам характер церковного зала воспринимались в начале XVIII века как абсолютно революционные — на грани оскорбления чувств верующих.

Дух Киево-Печерской лавры чувствуется в барочном иконостасе работы украинского архитектора Ивана Зарудного. Сооружение высотой в 30 метров не помещается в основном объеме собора — верхняя его часть уходит в подкупольное пространство. Отдельные части иконостаса вырезаны из липы и мореного дуба московскими резчиками. В соборе они монтировались, покрывались гипсом, рыбьим клеем, позолотой. В иконостасе 43 иконы московской школы. Две большие иконы по обе стороны царских врат изображают Богоматерь с Младенцем (по преданию, имеющую портретное сходство с Екатериной I) и Иисуса в патриаршей митре и одежде московских царей. Икону с апостолом Петром, расположенную над надгробием императора, окружают четыре малые иконы с изображением князей-святых: Борис, Глеб, Александр Невский, царевич Дмитрий. Перед иконостасом кафедра, украшенная резными фигурами титульных святых собора — апостолов Петра и Павла, и царское место — возвышение, на котором стояли во время службы императоры.

Петр перенес из кремлевского Архангельского собора в еще недостроенный Петропавловский династическую усыпальницу Романовых. Первой в соборе была похоронена его двухлетняя дочь Наталья. Под колокольней, рядом с входом, захоронен запытанный в крепости насмерть царевич Алексей, его жена, кронпринцесса Шарлотта, и его тетка — Мария Алексеевна, которая тоже попала в опалу за участие в «заговоре» племянника.

В феврале 1725 года в собор внесли гроб самого Петра. Траурная церемония прошла с невиданным в России размахом: это был мрачный карнавал, в котором участвовали двор, генералитет, гвардия, высшие чиновники и князья церкви. По окончании литургии вице-президент Синода, религиозный реформатор и писатель Феофан Прокопович произнес «Слово на погребение Петра Великого»: «Что се есть? До чего мы дожили, о россияне! Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем! Не мечтание ли се?» По словам современника, слово его «беспрестанно было прерываемо плачем и воплем слушателей. Вопль и рыдание перешло вне церкви к стоящим, и казалось, что самые стены церкви и валы крепости взревели».

Церемониал захоронения первого русского императора определил порядок похорон царствующих особ в Петропавловском соборе. Здесь покоятся все русские императоры за двумя исключениями: Петр II переехал с двором в Москву, умер там и погребен в Архангельском соборе Кремля, а Иоанн VI, младенцем свергнутый с престола, предан земле в Шлиссельбургской крепости, где был заточен и убит стражей при попытке освобождения его заговорщиками. Впрочем, Петр III, лишившийся трона в результате дворцового переворота, первоначально был похоронен в Александро-Невской лавре, и только в 1796 году его прах по приказанию сына, Павла I, перенесли в собор. Это произошло одновременно с погребением Екатерины II, причем корону перед гробом Петра III нес один из его убийц — Алексей Орлов.

В 2006 году была исполнена последняя воля вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери Николая II, урожденной датской принцессы Дагмар, которая скончалась в 1928 году в эмиграции. Ее прах из Дании был перевезен в Петербург и захоронен рядом с могилой супруга, Александра III. Теперь в соборе (без придела) 43 надгробия: здесь покоятся 11 императоров и царствовавших императриц, императрицы — жены Павла I, Николая I и трех Александров плюс 26 великих князей и княгинь. Каждое захоронение — в отдельном склепе. Все надгробия (они приобрели единообразную форму в 1864 году) — из белого каррарского мрамора. Исключений только два: массивные гробницы над могилами Александра II и его супруги Марии Александровны. Саркофаг на могиле императора сделан из зеленой волнистой яшмы, императрицы — из розового орлеца. Прямыми аналогами послужили гробница, найденная при раскопках Десятинной церкви в Киеве, и саркофаг над погребением святой Ирины в Константинополе.

Великих князей и княгинь отпевали и хоронили в северо-западном углу собора, в приделе святой Екатерины, освященном в 1811 году. Это была единственная часть собора, отапливавшаяся зимой; вообще же, по словам причта, «братия немало претерпевает нужду, да и слушателей проповедей для нестерпимой стужи бывает весьма мало». В 1998 году в Екатерининском приделе были преданы земле останки жертв екатеринбургского расстрела 1918 года — Николая II, императрицы Александры Федоровны, великих княжон Ольги, Татьяны и Анастасии, семейного врача Боткина, повара Харитонова, лакея Труппа, комнатной девушки Демидовой (останки царевича Алексея и великой княжны Марии, также расстрелянных в Екатеринбурге, были обнаружены лишь в августе 2007-го). В приделе находится и захоронение царицы Марфы Матвеевны, золовки Петра I, жены его брата Ивана V; она была похоронена на этом месте еще в 1715 году.

Собор соединен крытой галереей с Великокняжеской усыпальницей (построена в 1908 году). К 1917 году в усыпальнице было тринадцать захоронений. Прах великого князя Кирилла Владимировича (его потомство до сих пор претендует на виртуальный русский трон) и его супруги, умерших за границей, были перезахоронены в 1995 году в присутствии семейства Собчак.

 

Императорская фамилия

Петр Великий не ладил с первой женой и старшим сыном. По изданному им указу о престолонаследии император сам волен был определять себе преемника; но завещание Петр составить не успел. С этого времени в России началась череда дворцовых переворотов. Хаос, царивший в вопросах о престолонаследии, решил прервать правнук Петра — Павел I. В 1797 году он издал «Уложение об императорской фамилии», определившее статус всех членов дома Романовых. В состав императорской фамилии входили: царствующий император, его жена, мать (вдовствующая императрица), братья, дети, внуки и правнуки (великие князья). Старший сын (а если сыновей не было, то брат) назывался цесаревичем и наследовал престол. И хотя Павла убили, основанный им порядок продолжал действовать. Романовых становилось все больше, и экономный Александр III исключил правнуков императоров из числа великих князей. В Петербурге находились императорский и великокняжеские дворцы, в окрестностях — загородные резиденции. Венценосное семейство с его огромным хозяйством в значительной степени определяли архитектуру города и его уклад. Любая прогулка по Петербургу — всегда путешествие между дворцами.

 

Соборная площадь

 

Парадный дворик с западной стороны Великокняжеской усыпальницы отделяется от Соборной площади решеткой, выполненной по образцу широко разрекламированной ограды Летнего сада. Ходить по площади весьма неудобно, так как она вымощена булыжником. С другой стороны, именно поэтому здесь снимали множество исторических фильмов, скажем, «О бедном гусаре замолвите слово» или «Нос».

«Ботный домик» в центре площади построен в начале екатерининского царствования специально для «дедушки русского флота» — пресловутого ботика, в свое время подаренного англичанами деду Петра I — боярину Романову. На нем Петр I любознательным подростком учился искусству навигации на Яузе. В 1723 году ботик был торжественно перевезен в Петербург, а еще через год была устроена специальная церемония: ботик прошел вдоль строя победоносного Балтийского флота, причем на веслах были российские адмиралы, а у руля стоял сам Петр. Ботик хранился в Кронверке Петропавловской крепости, откуда его вывозили для участия в торжественных церемониях. Сейчас ботик находится в Военно-морском музее, а в построенном для него павильоне установлен макет и устроен официальный сувенирный магазин Музея истории города.

Южную сторону площади занимает Комендантский дом. На втором его этаже находилась служебная квартира коменданта крепости, на первом — его канцелярия. Обязанности у коменданта были в основном военно-хозяйственные. В частности — охрана Петропавловки, остававшейся ключевым пунктом в случае внутреннего мятежа: захват крепости входил в планы декабристов и народовольцев; Ленин писал о необходимости занятия Петропавловки «в первую голову». Но главное, с начала xviii века крепость все больше становится русской Бастилией — замком в центре столицы, где содержатся политические заключенные. Первейшей обязанностью коменданта становится надзор за здешними тюрьмами. В Комендантском доме проходили следствие и суд по делу декабристов. Один из них, полковник Булатов, покончил здесь жизнь самоубийством, разбив голову о стену своей комнаты. Здесь же шло следствие по делу петрашевцев, допрашивали Федора Достоевского, а позже — террористов 1870– 1880-х. С 1975 года в Комендантском доме — музей, посвященный дореволюционной истории Петербурга.

Всю восточную сторону Соборной площади занимает фасад Монетного двора. Изготовление денег требует секретности, и чеканка монет была перенесена в крепость еще при Петре Великом. С екатерининского времени все золотые монеты, а также серебряные рубли и полтинники чеканились только на Санкт-Петербургском монетном дворе. Нынешнее здание завода построил Антонио делла Порта. Это полудворец-полукрепость в духе французского классицизма. Здесь и сейчас чеканят российскую монету, делают ордена и медали.

Если выйти с площади и из крепости через Васильевские ворота, можно попасть на вертолетную площадку, откуда с мая по ноябрь в выходные регулярно поднимаются геликоптеры с желающими осмотреть город с высоты птичьего полета (билет — от 1000 р.). Если вы пойдете в противоположную сторону, огибая Монетный двор, то попадете к тюрьме Трубецкого бастиона.

Тюрьма Трубецкого бастиона

 

Через казематы Петропавловской крепости в XVIII веке прошли все жертвы многочисленных дворцовых переворотов. Это была главная пыточная политическая тюрьма России. Здесь никогда не пустовала дыба, в казематах среди инвентаря стояли экзотические устройства для допросов с пристрастием, отсюда выводили тех, кто был приговорен к колесованию, отсечению головы или вечной ссылке в Якутию и на Камчатку. Здесь побывали герцог Бирон и фельдмаршал Миних, Долгорукие, Голицыны, царевич Алексей. Здесь померла в заточении несчастная самозванка, называвшаяся княжной Таракановой и утверждавшая, что ее мать — императрица Елизавета Петровна. Тут пытали Артемия Волынского, здесь ожидали своей участи Радищев и Новиков. Здесь сидели и непокорные инородцы, и иностранцы: первый предводитель чеченских абреков шейх Мансур, гетман Малороссии Павел Полуботок, который в заключении и умер, сказав перед смертью: «Для меня лучше найгоршою смертью умерти, як дивитися на повшехну гибель моих земляков». В крепости содержался и взятый в плен Суворовым Тадеуш Костюшко.

До царствования Анны Иоанновны заключенные сидели в казематах бастионов и куртин. Как выглядели эти помещения, можно увидеть в Зотовом бастионе, в северо-восточном углу крепости, где два каземата открыты для экскурсий. В 1740 году появилось специальное тюремное здание — Секретный дом Алексеевского равелина — для одиночного заключения. Оно было снесено в 1895 году, но до этого там успели побывать Павел Пестель, Кондратий Рылеев, Михаил Бакунин, а Чернышевский даже написал там «Что делать?».

В 1872 году во внутреннем дворе Трубецкого бастиона была построена двухэтажная тюрьма на 69 одиночных камер. Они предназначались прежде всего для подследственных: здесь шли допросы и важно было гарантировать полную изоляцию арестованных. Тюрьму построили по последнему слову тогдашней пенитенциарной техники, по образцу аналогичного учреждения в Чикаго. Среди заключенных Трубецкого бастиона самые известные: народовольцы Андрей Желябов (непосредственный руководитель цареубийства) и Николай Морозов (всего он провел в одиночке 26 лет), старший брат Ленина, Александр Ульянов, Лев Троцкий, Максим Горький (он просидел здесь около месяца в 1905 году и написал пьесу «Дети солнца»). Хотя арестантов не подвергали особым пыткам, а условия содержания отвечали элементарным гигиеническим нормам, сидеть здесь было не сахар. История тюрьмы знает десятки случаев душевных заболеваний; большой шум вызвало самосожжение в камере курсистки Марии Ветровой в 1897 году. Впрочем, заключенные здесь редко задерживались дольше чем на год-два. Отсюда везли или на смертную казнь (вешали и расстреливали в Шлиссельбурге или Лисьем Носу), или в Сибирь. Благодаря системе двойного контроля из Трубецкого бастиона, как и из других тюрем Петропавловской крепости, за все время их существования не было совершено ни одного побега.

В феврале 1917 года всех заключенных Трубецкого бастиона освободила победившая революция. Летом 1917-го в тюрьме оказались бывшие царедворцы Николая II. С октября к ним присоединились и другие политики, не симпатичные большевикам. Осенью 1918 — весной 1919 года в тюрьме содержались арестованные по ленинскому указу «О красном терроре». В одиночных камерах сидели по шестьдесят человек. В крепости шли массовые расстрелы заложников. Среди убитых в крепости — великие князья Николай Михайлович (специалист по истории России времен Отечественной войны 1812 года), Георгий Михайлович (директор Русского музея), Дмитрий Константинович и Павел Александрович. Перед смертью им объявили, что расстреливают их в отместку за убийство немецкой контрреволюцией Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Последними заключенными в тюрьме Трубецкого бастиона были, по всей видимости, участники Кронштадтского мятежа. А в 1924 году здесь открылся музей (закрыт на реконструкцию), и главным экспонатом была тюрьма — место мучений большевистского иконостаса. Тюрьма спасла крепость от полного разрушения: проконсул красного Петрограда Григорий Зиновьев хотел, по аналогии с Бастилией, разрушить здесь все до основания и разбить на острове цпкио.

Нарышкин бастион

Из тюрьмы вдоль Кронверкской куртины, мимо стены Монетного двора, можно пройти к Нарышкину бастиону и Флажной башне. У Флажной башни было два назначения: павильон для отдыха императрицы Анны Иоанновны, на случай если она будет прогуливаться по стенам и захочет «от труда отдохновение заиметь», и место для подъема флага.

Справа от Флажной башни размещается сигнальная пушка, которая до сих пор дает холостой выстрел ежедневно в полдень. Традиция полуденного выстрела восходит к петровским временам, когда пушечная пальба означала наступление «адмиралтейского часа» — обеденного перерыва. С 1873 года и по сию пору полуденный выстрел производится с Нарышкина бастиона. Пальнуть из пушки можно за некоторую мзду — но только в полдень.

От Нарышкина бастиона до Государева по крепостным стенам положен деревянный настил, по которому можно прогуляться ради эффектных видов на Неву (вход — 60 р.). Раздражает только то, что прогулка сопровождается патетическими завываниями из репродуктора: «Прекрасен наш город! Люблю тебя, Петра творенье…» Под настилом, в казематах Невской куртины, находятся институт Pro Arte, экспозиция, посвященная истории Шлиссельбургской крепости, Музей истории города и Печатня.

Пристань и пляж

Невские ворота — главный парадный вход в крепость со стороны реки. Построены они Николаем Львовым, одним из лучших архитекторов екатерининского времени. Под аркой ворот находятся знаки петербургских наводнений. Специальный приямок вырыт до высоты среднего многолетнего уровня Невы, и в нем помещены памятные доски, отмечающие уровень воды во время шести самых катастрофических наводнений.

Невские ворота ведут к Комендантской пристани — единственной на Заячьем острове. Коменданты Петропавловской крепости открывали отсюда навигацию на Неве. В этот день из Петропавловского собора к пристани направлялся крестный ход, шедший затем по стенам вокруг всей крепости. По выстрелу из пушки комендант переплавлялся на специальном гребном катере через Неву к Зимнему дворцу, входил в него через подъезд, названный благодаря этому Комендантским, и с соответствующим рапортом передавал императору серебряный кубок, наполненный невской водой. Император выплескивал воду из кубка и наполнял его до краев серебряными рублями. Комендант выходил из дворца и давал сигнал в крепость взмахом платка. Снова раздавался пушечный выстрел — и навигация начиналась.

По повелению Екатерины II стены куртин и бастионов крепости, выходящие на Неву, были «одеты камнем», о чем и написано на специальных памятных досках, установленных на Невской и Кронверкской куртинах. У этих гранитных стен на Петропавловском пляже с ранней весны собираются толпы полуголых петербуржцев, стремящихся загореть. Некоторые компании собираются здесь с 1950-х годов; лежбище старожилов — у внешних стен Государева бастиона. Летом на пляже ежедневно тренируются любители пляжного волейбола, зимой здесь главное сборное место моржей. Вообще же говоря, вода в Неве грязная — купаться в ней не рекомендуется.

Невский проспект

 

Определение Гоголя, назвавшего Невский проспект «всеобщей коммуникацией» Петербурга, остается актуальным. Город спланирован так, что у главного проспекта нет ни конкурентов, ни дублеров. Миновать его, добираясь с одного конца города на другой, практически невозможно.

Проспект — идеальное место для городского зеваки. Здесь самые нарядные дамы, самые дорогие машины, магазины, торговые комплексы, пешеходные зоны, уличные музыканты, храмы всех вероисповеданий, архитектура всех стилей, театры, кинотеатры, казино, клубы и рестораны. Невский заполнен людьми с раннего утра до позднего вечера, и в крещенские холода, и в белые ночи. Наибольшее оживление — летними вечерами, когда на солнечной стороне (она же северная и четная) от Адмиралтейства до Московского вокзала толпа сгущается в очередь и выплескивается на мостовую. Здесь представлены все человеческие типы, социальные и национальные группы: гопники из Металлостроя и Горелова соседствуют с клубной молодежью, традиционные ленинградские интеллигентные старушки спешат в Филармонию мимо агрессивного вида панков.

Невский окончательно сложился не во времена Пушкина, а в эпоху молодой Ахматовой: большинство домов или построено, или перестроено в три последних царствования. Но архитектурный принцип Невского проспекта заложен еще Росси: неожиданный контраст монотонных линий одинаковых по высоте зданий вдоль обеих сторон проспекта, которые время от времени приоткрываются, как два огромных занавеса. И тогда появляются неожиданные перспективы, образованные тремя изогнутыми водными артериями (Мойка, канал Грибоедова и Фонтанка), ансамблями выходящих на проспект площадей (Казанская, Михайловская, площадь Островского) или открытыми проспекту порталами храмов (Петеркирхе, собор Святой Екатерины, Армянская церковь).

От Адмиралтейства до Мойки

От Дворцовой площади до Мойки Невский проспект узок и напоминает каменный коридор. Как и полагается в Петербурге, дома прижаты друг к другу торцевыми стенами — это называлось при Петре постройкой «единой фасадой». На солнечной стороне до первого перекрестка с Большой Морской — три интересных здания. Дома №8 и 10 — редкий образец аутентичной застройки Екатерининской эпохи. На построенной в конце 1930-х школе №210 (№14) с блокадного времени сохранилось предупреждение: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Орудия немецкой группы армий «Север» обстреливали город с расположенных на юго-западе Дудергофских высот.

На темной, южной, стороне первый перекресток — с Малой Морской. На него выходит огромное, черное, похожее на флорентийское палаццо здание банкирского дома Вавельберга (ныне главные в городе авиационные кассы).

Перекресток с Большой Морской считался в старом Петербурге необычайно аристократическим. И Невский, и Большая Морская были вымощены деревянными шашечками-орцами, которые уплыли навсегда во время сильнейшего наводнения 1924 года. По Большой Морской принято было ездить в открытых экипажах и верхом от арки Главного штаба до Гороховой улицы. Словами Осипа Мандельштама — «все, что было в городе праздного и выхолощенного, медленно двигалось туда и обратно по тротуарам, раскланиваясь и пересмеиваясь: звяк шпор, французская и английская речь, живая выставка магазина и жокей-клуба». На Большой Морской жили Набоковы, Половцовы, Демидовы. В ресторане «Кюба» балетоманы праздновали трехсотое представление «Конька-Горбунка» и дарили подарки от Фаберже Кшесинской и Карсавиной.

По темной стороне квартал от Большой Морской до Мойки занимает дом генерал-полицмейстера Чичерина (№15). Он построен в екатерининское время на месте зимнего дворца императрицы Елизаветы Петровны. В 1858 году дом купили купцы Елисеевы — главные поставщики европейских вин на российский рынок. Вход в роскошную квартиру последнего владельца дома — Степана Елисеева — со стороны Мойки. Интерьеры сохранились. Сейчас здесь помещается клуб «Талеон», излюбленное место встреч крупных бизнесменов и политиков. А в помещениях, выходящих на Невский, перед революцией несколько десятилетий находилось Благородное собрание: бильярдная (недавно возрожденная), танцевальный зал, антреприза — что-то вроде дома культуры просвещенного купечества и скучающих холостяков-чиновников. В 1919–1923 годах дом Чичерина был Домом искусств, общежитием петроградской литературно-артистической богемы, спасавшейся здесь от голода и холода эпохи военного коммунизма. Здесь обитали Николай Гумилев, Владислав Ходасевич, Александр Грин, Владимир Пяст, Осип Мандельштам, Михаил Кузмин.

На другой стороне Невского — дом купца Котомина (№18) — памятник архитектуры классицизма. С момента сооружения в нем находилась первая в Петербурге кондитерская, основанная швейцарцами Вольфом и Беранже. 27 января 1837 года в 4 часа дня сюда зашел живший по соседству Пушкин, выпил стакан оршаду и встретился со своим лицейским товарищем Константином Данзасом, которого пригласил стать своим секундантом на дуэли с Дантесом. Отсюда приятели направились на Черную речку. Сейчас в помещении кондитерской — «Литературное кафе» и цветочный магазин.

Мойку проспект пересекает по Зеленому мосту. Выше и ниже по течению реки — многочисленные дебаркадеры речных такси.

От Мойки до канала Грибоедова

 

От Мойки Невский становится шире и наряднее. На теневой стороне — Строгановский дворец, один из лучших памятников елизаветинского барокко. В 1754 году Франческо Растрелли построил его для барона Сергея Строганова, любимого обер-камергера императрицы Елизаветы, всего за полтора месяца. Барон использовал и своих крепостных, и казенных рабочих, занятых на происходившем тогда же строительстве Зимнего дворца. Сегодня здесь — филиал Русского музея, часть дворцовых интерьеров восстановлена. Кроме того, здесь помещается один из многочисленных петербургских паноптикумов. Парадный вход во дворец был прежде с Невского, через арку двора. Сейчас во дворе кафе «Строгановский двор» и остатки садовой скульптуры — два небольших садовых сфинкса, изображения Флоры и Нептуна и 6 чугунных тумб со львиными масками. На той же стороне, в створе Большой Конюшенной улицы, — здание торгового дома Мертенса (№21) с огромными остекленными трехэтажными арками лицевого фасада.

На другой стороне Невского одна за другой стоят инославные церкви. Петербург в императорской России часто называли «немецким городом». Это, вообще говоря, неверно: примерно 80 процентов населения всегда составляли православные, но иностранцев (прежде всего немцев, голландцев, шведов, англичан, французов) и инородцев (поляков, татар, евреев) было немало. Строить отдельные храмы инославным христианам, католикам и протестантам разрешили только в 1763 году (прежде они молились в домовых). В это время как раз застраивалась Казанская часть города — между Фонтанкой и нынешним каналом Грибоедова, и именно здесь в конце XVIII — начале XIX века построили иноверческие церкви: католическую, три лютеранские (шведскую, немецкую и финскую), голландскую и французскую реформатские и армяно-григорианскую.

Голландцев в Петербурге жило несколько сотен, их специальность в XIX веке — продажа шоколада, какао и экзотических фруктов. Голландская церковь с куполом и четырехколонным портиком выходит прямо на красную линию проспекта (№20). Она была построена в 1834 году архитектором Полем Жако и освящена в присутствии принца Оранского и двух будущих голландских королей. После революции голландцы благополучно бежали в Нидерланды, а в их церкви сейчас музыкально-художественная библиотека, антикварный салон, ресторан, фастфуд и книжный магазин.

Главный храм петербургских немцев — псевдороманская Петеркирхе, принадлежавшие храму дома №22 и 24 занимают квартал между Большой Конюшенной и Малой. Перед революцией церковь насчитывала 15 тысяч прихожан. Построил ее Александр Брюллов — лютеранин, придворный архитектор, родной брат автора «Последнего дня Помпеи». При коммунистах здесь устроили плавательный бассейн, с 1992 года это опять лютеранский храм. В доме №22 помещалась книжная лавка Александра Филипповича Смирдина — издателя, книгопродавца и знакомца Пушкина. Сейчас это популярное среди зажиточных дам кафе «Лавка Смирдина». А в доме №24 до 1917 года находился известный на весь город шахматный, шашечный и бильярдный ресторан «Доминик», в сущности — первый русский фастфуд, перенесенный после революции в Париж и там, кажется, благополучно существующий по сию пору.

За лютеранским храмом — здание Петершуле, старейшей в городе немецкой школы. В начале xx века в ней учились 1200 мальчиков и девочек (обучение у немцев и тогда было совместным). Среди выпускников — архитектор Карл Росси и композитор Модест Мусоргский. Сегодня возведенное в 1762 году, но с тех пор многократно перестраивавшееся здание занимает немецкая гимназия №222.

Торцовая стена лютеранской церкви выходит на Малую Конюшенную улицу. В 1999 году она первой в Петербурге стала пешеходной зоной. Тогда же в начале ее появился скучный памятник Гоголю, поставленный Михаилом Беловым на деньги местных меценатов. На тыльной стороне памятника — список жертвователей, один из которых тем временем был осужден за вымогательство, другой в бегах, а двоих злодейски убили на Кипре. Особо сюрреалистический оттенок пешеходной улице придает расположенная здесь же больница, специализирующаяся на травмах таза и нижних конечностей: в отсутствие специального больничного двора пациенты в халатах и тапочках летом расхаживают прямо по улице, мешаясь с толпами туристов. Странное впечатление производит и памятник городовому, как две капли воды похожий на Никиту Михалкова. Это подарок городу от милиции. Впрочем, не все так уж плохо на Малой Конюшенной. Изящный «Метеорологический павильон погоды», изготовленный в 1913 году мирискусником Николаем Лансере, и красив, и вполне функционален: показывает температуру, давление, влажность, направление ветра, прогноз погоды. Нечетная сторона улицы издавна принадлежала шведской общине. Дом №3 построен в 1905 году для столичных шведов (самыми знаменитыми были ювелиры Фаберже и промышленники Нобели) в стиле северного модерна их соотечественником, петербургским архитектором Федором Лидвалем. Здесь же, на Малой Конюшенной, — псевдороманская шведская церковь Святой Екатерины 1865 года и шведское же консульство (на углу со Шведским переулком).

Казанская площадь — по существу, сквер перед одноименным собором. В 1837 году, к двадцатипятилетию войны 1812 года, здесь поставили памятники двум главнокомандующим — Кутузову и Барклаю де Толли. У ног каждого из командующих — французские знамена с переломленным древком. Сквер с фонтаном разбили из соображений государственной безопасности в 1900 году: с 1876-го здесь регулярно происходили студенческие демонстрации. Как вспоминал Осип Мандельштам, «со стороны Казанской площади раздавался протяжный, все возрастающий вой, что-то вроде несмолкавшего «у» или «ы», переходящий в грозное завывание. Тогда зрители шарахались, и толпу мяли лошадями. «Казаки, казаки!» — проносилось молнией быстрее, чем летели сами казаки. Собственно «бунт» брали в оцепление и уводили в Михайловский манеж, и Невский пустел, будто его метлой вымели». В бурные 1980–1990-е площадь была местом демонстраций сначала антикоммунистов, а потом коммунистов и в народе носила ласковое название «Казань».

Сам Казанский собор был сооружен в 1811 году специально для хранения особо почитаемой иконы Казанской Божией Матери. Собор построен по проекту Андрея Воронихина, бывшего крепостного графа Александра Сергеевича Строганова — президента Академии художеств, возглавлявшего комиссию по возведению храма. Возведенный перед Отечественной войной 1812 года собор стал ее символом. По его стенам были развешены знамена наполеоновской армии, штандарты и ключи от взятых русской армией европейских городов. В 1813 году в храме был похоронен Михаил Кутузов. При изъятии церковных ценностей в 1921-м собор был ограблен, а в 1932-м — закрыт и превращен в единственный в мире Музей истории религии и атеизма (ныне он занимает отдельное здание напротив главного почтамта). С 1991 года в соборе возобновились богослужения, а в 2000-м он вновь стал кафедральным. Была восстановлена и дореволюционная традиция ежегодных (30 мая) крестных ходов из Казанского в Александро-Невскую лавру.

В плане здание имеет форму вытянутого римского креста. К обращенному на Невский боковому (северному) фасаду примыкает полукруглая колоннада из 96 колонн коринфского ордера, вытесанных из огромных известняковых блоков. Колоннада — замечательное место для прогулок в солнечный день, — к сожалению, теперь закрыта для горожан. Резной портал бронзовых входных дверей (копия барельефа «Райских дверей» из флорентийского баптистерия) выполнен из рускеальского мрамора.

Большая часть соборного иконостаса представляет собой просто фанерную стену с иконами. Иконостас восстанавливается по сохранившимся чертежам архитектора Константина Тона. Когда-то он был отлит из 160 пудов трофейного французского серебра; теперь планируется потратить 6. Казанскую Божию Матерь вернули из Владимирского собора в июле 2001 года, она висит справа от царских врат. Могила Кутузова восстановлена, вокруг развешены последние оставшиеся штандарты и ключи от взятых городов.

Казанская улица в пушкинское время звалась Мещанской и отличалась обилием борделей. Здание на углу Невского и Казанской (№25), построенное Василием Стасовым для священнослужителей собора, неожиданно удачно реконструировано в 1990-х Никитой Явейном. Внутри — крытый дворик, офисные и магазинные помещения, торговый центр «Стокманн». Сладко войти сюда в непогоду: журчит фонтан, кофе не слишком дорог, можно курить, к услугам посетителей места общего пользования и дружественный финский конфекцион, незаменимый в петербургских широтах.

Дальше по той же стороне Казанской, напротив западного фасада собора, находится небольшой сквер перед Университетом им. Герцена, где куются кадры городской педагогики. В сквере — гранитный фонтан с поилкой для лошадей, в советское время перенесенный сюда из-под Царского Села, и прелестная кованая чугунная ограда работы Андрея Воронихина. За сквером — современная стекляшка торгового комплекса, спроектированная Марком Рейнбергом, и южная, тыльная, часть Казанской площади, где стоит удивительный для Петербурга доходный дом в стиле венского модерна (1902 года постройки) — в нем работает первый в России ледяной бар с оригинальным названием «Лед».

Если пересечь площадь и выйти на набережную канала, то на противоположной стороне Невского вы увидите практически небоскреб — шесть этажей с мансардами. Бывшую штаб-квартиру российского отделения компании «Зингер», в советское время приютившую городской Дом книги, построили в 1904 году с применением последних достижений тогдашней технологии: железобетонный каркас, обилие стекла и металла, 3 сорта гранита в облицовке, перекрытый стеклянной крышей внутренний дворик, лифты. Над зданием — конический стеклянный купол, увенчанный глобусом. Этот символ всемирного могущества компании поддерживают две бронзовые девицы: «Зингер» на русском рынке была монополистом по продаже «женского» инструмента — швейных машинок. На уровне шестого этажа торцевого фасада укреплены две бронзовые валькирии, очевидно, навеянные Вагнером. Одна из них держит в руках швейную машинку и веретено. Архитектура, как писали тогдашние газеты, «вполне парижская». Недавно здание отреставрировали и после недолгих споров решили вновь открыть в нем книжный магазин.

Казанский мост — второй после Синего по ширине в Петербурге (95 метров). Водная протока, которую он перекрывает, проложена при Анне Иоанновне, при Екатерине II облицована гранитом и названа Екатерининским каналом, а в 1923-м тираноборцами-большевиками переименована в канал Грибоедова.

От Фонтанки до площади Восстания

 

Вплоть до середины XIX века Фонтанка служила границей между городом и предместьями. Застройка этой части города каменными домами началась только в 1840-е годы. Архитектурных шедевров тут немного, преобладают здания рядовой застройки трех последних царствований. Невский перестает быть парадным и столичным — за Фонтанкой он по преимуществу торговый и привокзальный, со сгущением гостиниц и заведений общепита разного толка. К юбилею города проходные дворы домов, выходящих на солнечную сторону Невского проспекта, почистили и слегка благоустроили, и теперь от Фонтанки и почти до Московского вокзала можно пройти внутри квартала параллельно проспекту.

Дворец Белосельских-Белозерских (№41) был построен в 1846 году Андреем Штакеншнейдером для богатейшего семейства, князей Рюриковичей. Стиль — необарокко, ближайший прототип — Строгановский дворец. В 1884 году Белосельские-Белозерские продали дворец в казну. Сначала здесь жил бездетный великий князь Сергей Александрович, младший брат Александра III, затем он был назначен московским генерал-губернатором и перебрался в Первопрестольную. Перед революцией во дворце поселился племянник Сергея Александровича, великий князь Дмитрий Павлович, известный петербургский плейбой, один из участников убийства Распутина. Сейчас здесь муниципальный культурный центр и мемориальный музей Анатолия Собчака. Сохранились роскошные интерьеры анфилады второго этажа, стилизованные под Растрелли.

На противоположной стороне проспекта — особняк Сухозанета (№70), неплохое неоклассическое здание пушкинского времени с превосходными интерьерами. Ныне здесь Дом журналиста.

На нечетной стороне в Невский вливается улица Рубинштейна. Утром 18 августа 1997 года на перекрестке Невского и Рубинштейна было совершено одно из самых громких в истории «северного Чикаго» заказных убийств. Служебная «Вольво-940» Михаила Маневича, вице-губернатора Петербурга, председателя Комитета по управлению городским имуществом, выезжала с улицы Рубинштейна (там вице-губернатор жил) на Невский. На переднем сиденье находились Маневич и водитель, на заднем — жена вице-губернатора. После того как машина притормозила на перекрестке, с чердака расположенного напротив дома №76 раздались выстрелы. Пять пуль попали в шею и грудь Михаила Маневича, жена получила касательное ранение в голову, водитель не пострадал. Маневич умер через несколько часов в Мариинской больнице. На чердаке, с которого стрелял убийца, обнаружили югославский автомат с оптическим прицелом. Ни киллер, ни заказчик не найдены.

Перекресток Невского, Литейного и Владимирского проспектов — один из самых оживленных в городе. В доме №47 до революции помещался ресторан «Палкин», любимый литераторами, купечеством и тогдашними геями, затем там находился один из самых больших в Ленинграде кинотеатров, «Титан», а сейчас устроили казино «Премьер» и возобновили ресторан «Палкин». На другом углу Владимирского в 2001 году открылась гостиница «Рэдиссон сас». Дом этот Павел Сюзор перестроил под отель еще в 1880 году. В 1960–1980-е годы здесь работал ресторан «Москва», знаменитый своим кафетерием, вход в который был прямо с угла Невского. Народное название этого места было «Сайгон». Здесь в страшной толчее за чашечкой «маленького двойного» из венгерских эспрессо-машин собирались не признаваемые советской властью поэты, художники, музыканты. Несколько поколений ленинградской богемы — от сверстников Бродского и Довлатова до митьков и рок-н-ролльщиков времен молодых Гребенщикова, Науменко, Цоя — назначали здесь свидания девушкам и встречались с приятелями. Тут же толпились и другие характерные для Невского социальные типы — частные книготорговцы и книгопродавцы, спекулянты золотом из скупки на Рубинштейна, фарцовщики средней руки, глухонемые (их криминальная специальность на Невском — карманные кражи), а также прогуливавшие или закончившие рабочий день инженеры и студенты. Как русская литература, словами Белинского, вышла из «Шинели» Гоголя, так к «Сайгону» восходит большая часть нынешней петербургской культуры.

Еще одним важным местом неофициального Ленинграда в 1950– 1960-е годы был отрезок солнечной стороны Невского от Литейного до улицы Восстания, так называемый «Брод». Здесь стиляги демонстрировали свои брюки-дудочки, торговали джазом на ребрах, клеили девушек музыканты джаз-ансамбля Иосифа Вайнштейна, здесь Сергей Довлатов прогуливался с Асей Пекуровской, а Иосиф Бродский — с Мариной Басмановой.

Самое заметное здание на этом отрезке проспекта — неоклассический особняк с шестиколонным портиком (№86), принадлежащий Союзу театральных деятелей. В 1860–1870-е годы здесь помещался аристократический Английский клуб, где особенный успех в картах имел поэт-демократ Николай Некрасов. На третьем этаже Дома актера — огромный советский ресторан: тяжелые пыльные портьеры, пластиковые цветы, клеенки на столах. Заведение, впрочем, недорогое и вкусное; среди посетителей — актеры и режиссеры. Окна ресторана выходят в любопытный двор с неожиданно изогнутой входной аркой, чугунной террасой и сохранившимися флигелями.

Пушкинская улица, отходящая к югу от нечетной стороны проспекта, и проложена, и застроена в 1870-е годы. Роскошные доходные дома в «парижском» стиле образуют уникальный ансамбль времен Анны Карениной. Дом №10 с конца 1980-х стал крупнейшим петербургским сквотом. Расселенный под капитальный ремонт, он был захвачен художниками и музыкантами. Часть дома им удалось закрепить впоследствии в собственности специально созданного гуманитарного фонда «Свободная культура». Сейчас вход в арт-центр «Пушкинская, 10» — с Лиговского проспекта, через клуб Fish Fabrique.

В середине Пушкинской — небольшой сквер с забавным маленьким памятником Пушкину работы Александра Опекушина (1884). Ахматова любила рассказывать про этот памятник такую историю. В 1937 году с помпой отмечалось столетие со дня смерти поэта, и городские власти решили, что скромный опекушинский Пушкин не соответствует образу великого поэта земли русской. Пригнали кран, чтобы убрать скульптуру, но дети из окрестных домов отбили памятник, а Смольный не решился идти на скандал. Теперь вокруг памятника царит дух расположенной рядом Лиговки и Московского вокзала, в сквере и вокруг гужуются пьяницы и бомжи.

Свое нынешнее название площадь Восстания (до революции — Знаменская) получила потому, что именно здесь утром 27 февраля 1917 года солдаты Волынского полка, распропагандированные унтер-офицером Кирпичниковым, поубивали своих офицеров и, вместо того чтобы разгонять митингующих, дали залп по полицейским. Собственно, с этого и началось восстание гарнизона. Второе историческое событие, произошедшее на площади, — выход Михаила Горбачева из «членовоза» к народу в мае 1985 года. Этот новый вид общения властителей с подданными стал знаком надвигающихся общественных изменений.

Главная привокзальная площадь Петербурга всегда считалась центром городской «красной зоны». В разные десятилетия здесь были места сходок проституток, наркоманов, и всегда наблюдалась пестрая публика, кормящаяся вокзалом и пассажирами. Здесь самая большая в Петербурге гостиница — «Октябрьская», имеющая два здания. Одно из них, №118 по Невскому, занимает целый квартал на северной стороне площади — до революции эта часть называлась «Большой Северной гостиницей».

В начале XX века архитектурными доминантами площади были раннеклассицистическая Знаменская церковь и установленный в центре конный памятник Александру III работы Павла Трубецкого. Памятник свезли во двор Русского музея, церковь взорвали, а на ее месте в 1950-е годы построили павильон станции метро «Площадь Восстания». Там же, где был памятник, в 1985 году установили удивительный по безобразию обелиск-стамеску «Городу-герою Ленинграду».

Здание Московского вокзала построил в 1851 году любимый архитектор Николая I Константин Тон. Точно такой же вокзал автор храма Христа Спасителя и Большого Кремлевского дворца соорудил и в Москве. Архитектурным прототипом вокзального здания стала флорентийская ратуша. В вестибюле — роскошное панно сталинского времени. В 1991 году канонический бюст Ленина в Большом зале заменили на бюст Петра, стилизацию скульптурного портрета работы Бартоломео Растрелли (старшего).

На площади Восстания скрещиваются Лиговский проспект, Гончарная улица, Невский и его продолжение до Александро-Невской лавры, которое в городе называют Старо-Невским проспектом. Старо-Невский застроен в основном в начале XX века. Эта нарядная улица со множеством ресторанов, кофеен и дорогих магазинов известна как центр уличной проституции. К вечеру стайки девиц собираются у остановок общественного транспорта, выискивая среди пассажиров и водителей проезжающих мимо машин потенциальных клиентов.

 

Культурная столица

Для провинциального города в Петербурге слишком много библиотек, музеев и университетов. Использовать этот ресурс с марта 1918 года, когда столица переехала в Москву, петербуржцам стало трудно. В результате с 1920-х годов здесь всегда было множество чудаков, знатоков ненужных дисциплин и знаменитостей для узкого круга: обэриуты с их не рассчитанными на публикацию текстами, краеведы 1920-х, изучившие каждый квадратный сантиметр бывших дворцов, изобретшие «Космическую академию» приятели будущего академика Лихачева. Местом сосредоточения таких молодых людей всегда оставался Невский проспект. Здесь встречались мрачные поэты и художники-экспрессионисты начала 1950-х из группы Арефьева, а в 1956 году прошла демонстрация против искусства соцреализма, приуроченная к открытию выставки Пикассо. Здесь торговали записями Дюка Эллингтона, нанесенными на рентгеновские пленки; у витрин Елисеевского магазина кучковались короли Приморской трассы — фарцовщики. В «Кулинарии» на Малой Садовой пили «маленький двойной» поэты-хелиуты (Владимир Эрль, Сергей Стратановский, Евгений Вензель), позже перекочевавшие в «Сайгон», на угол Владимирского и Невского. Чуть более денежные сверстники Бродского, включая самого будущего лауреата Нобелевской премии, — Сергей Довлатов, Валерий Попов, Андрей Битов, Евгений Рейн, Анатолий Найман, Глеб Горбовский — предпочитали ресторан «Крыша» в гостинице «Европейская», где по вечерам играл джаз и всегда находился кто-нибудь, кто платил по счету. У подножия памятника Екатерине Великой исторически встречались геи. Из курилки Публичной библиотеки в Александро-Невскую лавру отправлялись знатоки религиозной философии. У Литейного обменивались книгами и информацией подпольные букинисты, антиквары, ценители иконописи, специалисты по поддельному Фаберже. В вестибюле кафе «Север» играли в шмен центровые, кормившиеся от Гостиного Двора. Общероссийским центром встреч хиппи-системщиков был садик на Стремянной, около кафе «Эльф». Гребенщиковское поколение «дворников и сторожей» кочевало от магазина пластинок в доме католической церкви до рок-клуба на улице Рубинштейна. Ближе к Лиговке — подпольные катраны, где лохов разводили по-крупному, курили планчик и нюхали марафет. Большинство этих людей рано умерли, спились, сошли с ума, просто сгинули, но они-то и создали Ленинграду репутацию слегка безумного, неврастенического города непризнанных гениев.

Александро-Невская лавра

 

Площадь Александра Невского изуродована длинным монотонным брежневским зданием гостиницы «Москва», которое стоит прямо напротив Александро-Невской лавры. В данный момент здание гостиницы реконструируется, отчего становится только хуже. В довершение всего в центре площади в 2002 году поставили конный монумент Александру Невскому, совершенно катастрофический.

Александро-Невский монастырь был основан в 1710 году на том месте, где, по мнению Петра I, в 1240 году произошла битва между русскими и шведами. За победу в этой битве на Неве князя Александра Новгородского и прозвали Невским. На самом деле битва случилась на несколько десятков километров южнее, в месте слияния Невы и Ижоры. Так или иначе — монастырь начал строиться. Он имел как сакральное, так и государственное значение: святой князь рассматривался как божественный покровитель русских в борьбе со шведами. 30 августа 1724 года, в третью годовщину Ништадтского мира, заключенного в результате победоносной Северной войны, сюда из Владимира перенесли мощи святого Александра. Несмотря на позднейшие пристройки, лавра наряду с Петропавловской крепостью в наибольшей степени сохранила дух раннего Петербурга времен Петра и Анны Иоанновны.

Сейчас похожий на крепость действующий монастырь занимает целый остров между речкой Монастыркой, Невой и Обводным каналом. С площади в монастырь входят через надвратную Скорбященскую церковь (архитектор Иван Старов, 1785). Главный храм лавры — Троицкий собор, трехнефная одноглавая церковь с двумя башнями-звонницами, построенная тем же Иваном Старовым в 1790 году. Над его западными дверями два ангела держат золоченый щит с орденом Святого Александра Невского — в императорской России собор был храмом его кавалеров. Тут же находится и главная святыня монастыря — мощи святого князя (хотя серебряный ковчег, в котором раньше хранились мощи, экспонируется теперь в Эрмитаже). Каждый год 30 августа совершается крестный ход от Казанского собора к Троицкому собору лавры. В советское время рядом с собором находилась так называемая Коммунистическая площадка — кладбище, где хоронили ответственных работников, — что-то вроде московского Новодевичьего. Неподалеку погребены первый мэр города Анатолий Собчак и депутат Государственной думы Галина Старовойтова. Перед стенами собора, со стороны площади, огорожены три кладбища — Лазаревское, Тихоновское и Никольское, объединенные в Музей городской скульптуры (закрыт по четвергам, вход — 70 р.). Всего в некрополях и усыпальницах музея сохранилось свыше полутора тысяч надгробий. На Лазаревском кладбище похоронены Михаил Ломоносов, Денис Фонвизин, Андрей Воронихин; в Лазаревской усыпальнице — первый русский фельдмаршал граф Борис Шереметев, дед Пушкина Иван Ганнибал. На Тихвинском кладбище лежат Николай Карамзин, Михаил Глинка, Федор Достоевский, Петр Чайковский.

Лавра исторически застраивалась по часовой стрелке. Справа от входа — Благовещенская церковь, старейшая из сохранившихся в Петербурге. Это типичное творение Доменико Трезини: трехэтажное здание, с виду мало отличающееся от особняка, над кровлей — башня-барабан с куполом, фонариком и маленькой золоченой главкой, двухцветная расколеровка. В Благовещенской церкви множество захоронений, в том числе: царевны Наталии Алексеевны, царицы Прасковьи Федоровны, любимого маленького сына Петра Великого — Петра Петровича (император ласково называл его Шишечкой) и императрицы Анны Леопольдовны. Тут же находится надгробие, на котором читаем державинские слова «Здесь лежит Суворов».

В том же стиле петровского барокко построены Николо-Феодоровская церковь и угловые монастырские башни. В XVIII веке появились и монастырские корпуса — Духовской (между Благовещенской церковью и Троицким собором), Федоровский (к югу от Троицкого собора), Семинарский (параллельно Обводному каналу), Митрополичий (напротив Троицкого собора) и Просфорный — через него входят в монастырские стены с площади. Позади Митрополичьего корпуса разбит регулярный сад, доходящий до реки Монастырки. Южнее стен, вдоль Обводного канала, тянутся корпуса Духовной академии и семинарии, построенные в середине XIX столетия.

 

Капелла и Зимняя канавка

 

С Дворцовой площади через Мойку ведет Певческий мост. Как раз в этом месте река изгибается, и с моста открываются дивные виды в обе стороны. Мост идет к зданию Капеллы, которая ведет свою историю от профессиональной хоровой певческой капеллы петровского времени (отсюда название моста). В нынешнем виде комплекс зданий Капеллы был построен при Александре III Леонтием Бенуа в стиле Людовика XVI. Здесь находится и один из красивейших в городе концертных залов.

Открытый на Мойку широкий двор начинает анфиладу дворов, тянущихся до Большой Конюшенной улицы. С Невой Мойку соединяет канал, прорытый в 1719 году, — Зимняя канавка. В ней утопилась Лиза из оперы «Пиковая дама». Трехэтажный классицистический домик со скругленным углом на пересечении Мойки и Канавки — особняк Аракчеева (наб. реки Мойки, 35). Первый хозяин дома, военный министр Алексей Аракчеев, был, пожалуй, наиболее ненавистным современникам государственным деятелем России. «Надменный временщик — и подлый, и коварный», — обозвал его Кондратий Рылеев. Так, как его, в России ненавидят, возможно, лишь Анатолия Чубайса. Аракчеева обвиняли во всех пороках, кроме взяточничества и лени. Злопамятный, грубый, малограмотный, жестокий до садизма, человек-машина, он безропотно выполнял любое распоряжение императоров Павла I и Александра I, которым, как написано на его гербе, был «без лести предан». Но именно Аракчеев сумел вооружить русскую армию так, что во время войны 1812 года она в конце концов оказалась сильнее французской.

На другой стороне Зимней канавки — шестиэтажный доходный дом №31–33. Внутренний двор на замке, но сквозь железную решетку виден скверик, усаженный вечнозелеными деревцами туи. Здесь вскоре после избрания мэром города поселился Анатолий Собчак. Разгоревшийся через несколько лет скандал, связанный с получением квартиры в этом доме, был одним из поводов для газетной шумихи и допросов в прокуратуре, вынудивших Анатолия Александровича скрыться в Париже.

От Дворцовой площади начинается одна из старейших в городе Миллионная улица. Названа она так благодаря благосостоянию здешних домовладельцев. При советской власти ее мстительно переименовали в честь квалифицированного рабочего Степана Халтурина. Один из самых рукастых людей России, столяр-краснодеревщик и слесарь-инструментальщик одновременно, в 1880 году устроился работать в Зимний дворец, внес в подвальное помещение около трех пудов динамита и 5 февраля, выйдя из своего обиталища, поджег бикфордов шнур. Были убиты 11 солдат лейб-гвардии Финляндского полка, 47 ранены; государь же в очередной раз уцелел.

Левая сторона Миллионной — задние фасады зданий, выходящих на Дворцовую набережную. Начинается она зданием Нового Эрмитажа, построенным по заказу Николая I классиком немецкой архитектуры, придворным архитектором баварского короля Лео Кленце. На Миллионную выходит парадный портал с гранитными атлантами, ставшими символом Эрмитажа.

Скучное здание, похожее на казарму, на другой стороне Зимней канавки казармой и является. Прежде здесь стоял 1-й батальон лейб-гвардии Преображенского полка, который должен был прийти на помощь императорам, если бы какая-нибудь беда приключилась с ними прямо в Зимнем дворце. Отсюда большевики позаимствовали идею Кремлевского полка. На выходящем на Зимнюю канавку фасаде Эрмитажного театра восстановлен кусочек первого трезиниевского дворца Петра Великого. В 1730-х годах, при Анне Иоанновне, его перестроил Растрелли. Как раз тут в 1725 году в страшных мучениях скончался Петр I.

 

Дворцовая набережная

 

Направо по Дворцовой набережной — почти копия флорентийского палаццо Строцци (№26). Это построенный в 1872 году дворец великого князя Владимира Александровича, ныне — Дом ученых. Великий князь Владимир — брат Александра III, старший дядя Николая II — стопроцентный консерватор, президент Академии художеств, покровитель Сергея Дягилева, владелец «Бурлаков на Волге», лучший знаток французской кухни в России, командующий гвардией и Петербургским военным округом, главный виновник Кровавого воскресенья. Учитывая, что цесаревич Михаил Александрович состоял в морганатическом браке, именно Владимир Александрович и его потомство наследовали бы императорский престол, если бы Николаю II бог не дал наследников. И правда, в эмиграции Кирилл Владимирович, сын Владимира Александровича, принял титул: Император Всероссийский Кирилл I. Правнук Владимира Александровича, молодой человек по имени Георгий, 1981 года рождения, тоже претендует на русский престол.

Именно потому, что дворец после революции отдали ученым, его интерьеры отлично сохранились. Их стоит посмотреть, но об экскурсии надо договариваться заранее (315 88 14). Зато запросто можно перекусить в местном кафе (не в том, что в подвале, а том, что на втором этаже) с дубовыми панелями на стенах и отличным видом на Неву и Петропавловскую крепость.

Дальше по набережной (№18) — Новомихайловский дворец, типичная для архитектора Штакеншнейдера вариация на тему ренессанса и барокко. Построен он в 1861 году для брата Александра II, великого князя Михаила Николаевича. Новомихайловским же называется потому, что еще один Михаил, брат Николая I, уже владел дворцом в Петербурге. Михаил Николаевич долго жил в Боржоми, потому что 22 года своей жизни был главноуправляющим на Кавказе. В Петербург вернулся стариком — председательствовать в Государственном совете. Сейчас в помещении дворца, где неплохо сохранились интерьеры, находятся два академических института — востоковедения и истории материальной культуры.

Дальше — радость минералога — Мраморный дворец, построенный для фаворита Екатерины Григория Орлова архитектором Антонио Ринальди. При строительстве использовались 32 породы мрамора (из Леванта и Тивдии — белый и цветной, с греческих островов — белый, с Урала — желтоватый), несколько сортов гранита с Карельского перешейка и северных берегов Ладожского озера, лазурит из Южного Прибайкалья, а также доломитовый известняк. Казна выкупила этот архитектурно-минералогический шедевр для великого князя Константина Павловича, эксцентричного брата Александра I. Бабушка Екатерина задумала сделать его византийским императором и потому заставляла зубрить греческий. Не пригодилось: цесаревич умер наместником в Варшаве.

При Николае I дворец отошел его второму сыну генерал-адмиралу Константину Николаевичу, главному российскому либералу, одному из инициаторов освобождения крестьян. Жизнь во дворце не принесла ему счастья: сын Николай влюбился в американскую цирковую наездницу Фанни Лир, девушку алчную и ненасытную, и женился на ней. Чтобы соответствовать ее высоким запросам, Николай украл драгоценный оклад с материнской иконы и заложил его в ломбард, а когда дело раскрылось, пытался свалить вину на адъютанта. Молодого человека пришлось навечно сослать в Ташкент. Да и с женой генерал-адмирал порвал, предпочтя ей балерину Кузнецову, с которой переехал жить в Крым.

Последний владелец Мраморного дворца — великий князь Константин Константинович, драматург, актер, поэт, известный под псевдонимом К.Р., и автор романса «Растворил я окно — стало грустно невмочь». Во дворе Мраморного дворца на месте стоявшего при советской власти броневика «Враг капитала» теперь — конный памятник Александру III работы Павла Трубецкого. Об этом памятнике, ранее украшавшем Знаменскую площадь (ныне Восстания), народ сложил стишок: «Стоит на площади комод,/ На комоде — бегемот,/На бегемоте — идиот,/На идиоте — шляпа». Во дворце — филиал Русского музея. Восстановлены несколько интерьеров работы Воронихина и Брюллова и личные комнаты великих князей.

Марсово поле и Летний сад

 

Главный вход в Мраморный дворец — со стороны Марсова поля. Эта огромная площадь вплоть до революционных событий являла собой «петербургскую Сахару» — огромный военный плац в самом центре города. Каждый год в мае русская императорская гвардия во всем своем блеске проходила здесь перед высочайшим семейством.

В марте 1917 года в центре пустыря похоронили несколько сотен человек, погибших в феврале. В 1919 году бок о бок с этими могилами соорудили абсолютно авангардный мемориал из четырех гранитных призматических глыб (автор — Лев Руднев). Материал позаимствовали из Сального Буяна, складского здания, сооруженного Тома де Томоном. Тексты эпитафий написал лично нарком просвещения Анатолий Луначарский, претенциозный графоман: «К толпам якобинцев,/Борцов 48,/К толпам коммунаров/Ныне примкнули/Сыны Петербурга». До 1933 года здесь хоронили видных большевиков. На Марсовом поле разбили регулярный сквер, известный обилием сирени. В 1957 году старейший коммунист Ленинграда Прасковья Ивановна Кулябко, член партии с 1898 года, включила здесь Вечный огонь посредством факела, зажженного от мартеновской печи Кировского завода.

Правую сторону Марсова поля образует длиннейшее ампирное здание, построенное Василием Стасовым при Николае I для офицерских казарм Павловского полка. Сейчас здесь — Ленэнерго, представительство Анатолия Чубайса на нечуждых ему невских берегах.

Ближе к Мойке по этой же стороне поля стоит дом Адамини, редкий пример здания, названного не по владельцу, а по архитектору. В доме этом, в советское время бывшем литераторским и профессорским, вырос режиссер Алексей Герман. В 1915 году в адаминиевском доме приключилась революция в мировом изобразительном искусстве: в «Художественном бюро Добычиной» Казимир Малевич выставил свой «Черный квадрат». С 1915-го по 1917-й тут же, во дворе, располагалось артистическое кафе «Привал комедиантов», хорошо известное хотя бы по «Поэме без героя» Анны Ахматовой.

Северная сторона Марсова поля, выходящая на Неву, переходит в предмостную Суворовскую площадь. Слева — служебный корпус Мраморного дворца, в центре — аллегорический памятник Суворову в виде Марса, прикрывающего своим щитом короны Неаполя, Сардинии и Папской области (1801). В сущности, это памятник бойцу-интернационалисту — ведь Суворов в итальянском походе воевал с французами не за интересы России.

Справа — дворец герцога Ольденбургского, перестроенный в 1870-х архитектором Василием Стасовым. Герцогский дом породнился с российским императорским в результате брака великой княжны Екатерины Павловны, сестры Александра I, с Георгом Ольденбургским. Герцогство аннексировал Наполеон, герцоги (что делать!) осели в России. В советское время во дворце разместился вуз, выпускавший библиотекарей, режиссеров народных театров и эстрадных исполнителей, — Институт культуры имени Н.К.Крупской. Сейчас заведение переименовали, но в городе его до сих пор называют «Кулек» или «Крупа». Сила вуза — в хорошеньких провинциальных девицах и приятных светских молодых людях, не желающих перегружать себя университетской наукой. «Крупу» закончили Татьяна Буланова, Валерий Леонтьев, демонический тенор Сергей Рогожин и другие участники концертов ко Дню милиции.

По Дворцовой набережной к Летнему саду ведет Нижне-Лебяжий мост, объект ненависти автомобилистов. На нем и на расположенном буквально в 50 метрах Прачечном мосту машину подкидывает так, что пассажиры на какое-то мгновение оказываются в состоянии невесомости. Ваш путь лежит вдоль решетки Летнего сада работы Юрия Фельтена — эталона классицистического минимализма. Русские поэты единодушно считали ее лучшей в мире. Константин Батюшков писал: «Я видел славную решетку Тюильрийского замка, отягченную, раздавленную, так сказать, украшениями — пиками, касками, трофеями. Она безобразна в сравнении с этой». Ахматова: «Я к розам хочу, в тот единственный сад,/Где лучшая в мире стоит из оград». Евгений Вензель: «Летний сад был закрыт на просушку./Одолев драгоценный забор,/Я с товарищем выпил чекушку,/А потом закурил беломор».

Летний сад, старейший в Петербурге, был разбит в 1704 году. Сад этот регулярный, то есть дорожки в нем, как улицы и авеню на Манхэттене, пересекаются под прямыми углами. Наивно-рациональная идея заключалась в том, что парк должен не только давать возможность для моциона, но и исподволь просвещать. Здешние скульптуры, по большей части изготовленные в XVIII веке в Италии, должны были ввести еще довольно дикого русского дворянина в круг героев античности, обучить его языку мифов и аллегорий, лежащих в основе европейской культуры.

Советские парки культуры и отдыха с их дискоболами, стахановцами и героями-летчиками — вариации на ту же тему. В Летнем саду не должна приходить идея обниматься с девицами, выпивать с приятелями или играть в казаки-разбойники. Сад заменяет немолодым петербургским дамам кафе. Учительницы словесности на пенсии, поликлинические доктора со стажем приходят сюда, чтобы обсудить невесток, поговорить о недугах и последних концертах в Филармонии. Прогуливаются воспитанные дети в сопровождении мамаш или нянек. На ночь сад закрывается. Когда в начале 1980-х неизвестные вандалы разбили в саду несколько мраморных статуй, это было воспринято горожанами как трагедия исторического масштаба. Однако охрана выводов не сделала, и в 2006-м история повторилась. Из восьми поверженных фигур наибольший урон понесли три новодела из мраморной крошки, установленные реставраторами взамен оригиналов, — настоящие статуи были перенесены в хранилища Русского музея, где теперь им не грозят ни экология, ни пьяный десантник (впрочем, процесс создания копий идет крайне медленно, так что Летний нескоро потеряет атмосферу подлинности). Осенью все 89 садовых скульптур закрывают в специальные будочки-футляры, похожие на дачные сортиры. К маю футляры снимают. Надевание и снятие футляров — важная часть петербургского календаря, как открытие и закрытие петергофских фонтанов или начало и конец разводки мостов на Неве.

Забавное исключение из античной строгости — памятник дедушке Крылову (1855) работы Петра Клодта, главного специалиста по ваянию лошадей времен Николая I. На пьедестале — герои крыловских басен. Вот уже полтора века не прекращается хоровод детей и их родителей, использующих памятник как важное педагогическое пособие.

В саду сохранился прелестный Летний дворец Петра I, редкое по своей сохранности аутентичное здание, напрямую связанное с императором, и два павильона — Чайный и Кофейный домики (архитекторы соответственно Шарлемань и Росси). В Кофейном — малоинтересное заведение общепита, в Чайном — опять же средний — выставочный зал. Летом по выходным в саду играют духовые оркестры.

Если вы пройдете Летний сад насквозь, то выйдете к Карпиеву пруду, в котором плавают лебеди, — черным город особенно гордится. Здесь же ваза, преподнесенная Николаю I шведским королем, и роскошная декоративная клумба, которую подарили городу наследники семейства Романовых. На чугунной ограде со стороны Мойки (ее называют решеткой Шарлеманя, чтобы не путать с решеткой Фельтена) изображена довольно страшная горгона Медуза.

Инженерный замок

 

Императора Павла I называют русским Гамлетом. Его мать, Екатерина II, вступила на престол, свергнув мужа, Петра III, отца Павла. Вскоре — не без ее участия — Петр III был убит. Отношения Павла с матерью всегда были напряженными. Она отняла у него старших сыновей, Александра и Константина, и воспитывала их сама. Ходили слухи, что своим наследником, минуя Павла, она объявит Александра.

Внезапная смерть Екатерины сделала Павла императором. Все в его короткое царствование было перевернуто с ног на голову: екатерининские вельможи находились в глухой опале, установления императрицы пересматривались: Павлу Павловичу был невыносим сам уклад материнского царствования. Он не хотел жить в ее резиденции, Зимнем дворце, и повелел построить новую на месте пришедшего в ветхость деревянного дворца императрицы Елизаветы — нынешний Инженерный замок.

«Романтический наш император» (по Пушкину) бредил Средневековьем. Известен его проект заменить войны турнирами владетельных особ враждующих держав. Православный человек, исправный семьянин, он сделался гроссмейстером католического Мальтийского ордена, предполагающего безбрачие.

Возведенный для него посреди Петербурга рыцарский замок настолько выделяется из общего ряда современной ему российской архитектуры, что многие искусствоведы приписывают его сооружение таинственному гению — Василию Баженову, автору недостроенной усадьбы Царицыно и Пашкова дома в Москве. На самом деле архитектор замка — Винченцо Бренна, который также построил для Павла дворцы в Гатчине и Павловске. За три года (1797–1800) Бренна возвел на острове между Фонтанкой, Мойкой и двумя специально прорытыми каналами (они были засыпаны в 1820 году и наполовину восстановлены в 2003-м) новую императорскую резиденцию. По имени апостола Михаила, которого Павел считал своим небесным покровителем, замок назвали Михайловским. Квадратное в плане здание с внутренним 8-угольным двором имеет сложные по конфигурации внутренние помещения (круглые, овальные, многоугольные, прямоугольные с нишами). Боковые фасады снабжены закругленными выступами. В одном из них, выходящем на Садовую улицу, помещалась Михайловская церковь, в другом — том, который выходит на Фонтанку, — Овальный зал.

Замок имеет два равнозначимых фасада: один в сторону Кленовой аллеи, со въездом во внутренний двор, другой в сторону Летнего сада, с обширной террасой-балконом. Красно-розовая окраска замка выбрана галантным императором по цвету перчатки его фаворитки Анны Гагариной. Саксонский посланник при русском дворе Розенцвейг писал: «У дворца имя архангела и краски любовницы».

В Михайловский замок Павел въехал 1 ноября 1800 года. Штукатурка еще не просохла, в огромных залах стоял густой туман. Ночью 1 марта 1801 года сквозь этот туман, постоянно теряя друг друга из виду и перекликаясь, в спальню императора двигались убийцы — недовольные его сумбурным царствованием гвардейские офицеры. Они забили несчастного насмерть.

Окна спальни, где был зверски убит император, — крайние слева во втором этаже, если смотреть на замок со стороны Садовой. Это любимое место всех верящих в привидения; они регулярно наблюдают в окнах силуэт несчастного государя в ночной рубашке.

Наследник Александр I немедленно переселился в Зимний дворец. Замок долгое время стоял пустым и никому не нужным: «Пустынный памятник тирана,/Забвенью брошенный дворец» (Пушкин). Некоторое время в одной из зал у подполковницы Татариновой, которая снимала здесь квартиру, собирались и предавались радениям приверженцы мистико-экстатической секты хлыстов.

Николай i с детства любил фортификацию. Уже взойдя на престол, государь частенько говаривал: «Мы, инженеры», «Наша инженерная часть». В 1819 году в Михайловском замке разместили Главное инженерное училище для подготовки фортификаторов и саперов. По училищу замок с 1822 года стал именоваться Инженерным. Инженерные училище и академию закончило множество известных полководцев, от героя Севастопольской обороны Тотлебена до советского генерала Карбышева. Самым знаменитым выпускником этого вуза был Федор Достоевский, который, впрочем, по специальности почти не работал.

Инженерный замок сейчас — филиал Русского музея. Восстановлен мост, ведущий к единственному входу в замок. Во внутреннем дворе появился памятник Павлу.

На Кленовой аллее установлена статуя Петра Великого работы Бартоломео Растрелли (старшего). Этот памятник, который Растрелли начал еще при жизни Петра, — прямой вызов Медному всаднику. На том надпись «Петру Первому — Екатерина Вторая»; на этом — «Прадеду — правнук». Барельефы по обе стороны памятника изображают две главные петровские победы: на суше (Полтава) и на море (Гангут).

На углу аллеи и Инженерной улицы — два симпатичных двухэтажных павильона, которые, кажется, и вправду построил Баженов. Они предназначались для замковой стражи. Слева по Инженерной улице — главный петербургский цирк, построенный в 1877 году по заказу знаменитого вольтижировщика и антрепренера Чинизелли. За цирком Кленовая аллея упирается в несуразное здание начала XX века, построенное для уральской казачьей сотни. Если бы у власти хватило силы и воли его снести, то открылась бы прекрасная перспектива от Инженерного замка до Манежной площади. Однако пока силы и воли хватило только на то, чтобы согласовать строительство на берегу Фонтанки, между замком и трамвайной подстанцией 1920-х годов, элитного жилого дома.

 

Опасный город

Петербург был и остается опасным для политиков городом. Царевича Алексея запытал насмерть его собственный отец, Ивана VI убили в Шлиссельбурге при попытке к бегству, Петра III забили насмерть братья Орловы, Павла I — Беннигсен и Зубовы. В середине XIX века охота на царя стала излюбленным развлечением молодежи. В апреле 1866 года картузник Осип Комиссаров у входа в Летний сад толкнул первокурсника Дмитрия Каракозова под руку, и тот не попал в Александра II. Комиссаров был произведен в дворянство и в результате непрерывных чествований спился. С 1878 года теракты следуют один за другим: ранен полицмейстер Трепов, убит шеф жандармов Мезенцев, стреляют в министра внутренних дел Лориса-Меликова. Смерть ходит по пятам и за самим императором. Весной 1879 года его пытаются застрелить около Певческого моста, в феврале 1880-го взрывают Зимний дворец. 1 марта 1881 года четверо бомбистов во главе с Софьей Перовской подловили его карету при повороте с Екатерининского канала на Конюшенную площадь. Бомба народовольца Гриневицкого смертельно ранила и императора, и самого террориста. В 1883 году убили начальника петербургской охранки Судейкина. Ровно через 6 лет после убийства Александра II бомбисты поджидали его наследника Александра III перед Казанским собором. Пятерых террористов во главе со старшим братом Ленина Александром Ульяновым схватили и повесили. С начала XX века террором занимались преимущественно эсеры: в 1901-м застрелили министра народного просвещения Боголепова, в 1902-м — министра внутренних дел Сипягина, в 1904-м взорвали сменившего его на посту Плеве, в 1906-м — дачу Столыпина, в 1907-м застрелили градоначальника Лауница. Эсеровскую практику переняли их идейные антагонисты — Союз русского народа. Ультраправые застрелили депутата Госдумы Герценштейна, пытались взорвать дом экс-премьера Витте, а в декабре 1916 года убили Распутина. Большевики в основном расстреливали по тюрьмам. Летом 1918 года молодой поэт Канегиссер на Дворцовой площади застрелил видного большевика Урицкого. Тогда же был убит и главный цензор города Володарский. 1 декабря 1934 года террорист-одиночка Леонид Николаев убил в Смольном первого человека в тогдашнем Ленинграде — Сергея Кирова. В 1930-е годы была расстреляна вся большевистская верхушка города времен Зиновьева и Кирова. В 1950-м казнены почти все, кто руководил городом во время блокады («Ленинградское дело»). В 1990-е годы индивидуальный террор возвращается. Убиты депутат Госдумы Старовойтова, вице-мэр Маневич и зампред Законодательного собрания города Новоселов.

Манежная площадь

 

Манежная площадь названа так по построенному Росси Михайловскому манежу. В советское время конкур вышел из моды, и в Манеже ныне располагается зимний стадион. Между двумя корпусами Манежа архитектор Марк Рейнберг построил в 2001 году трехэтажный комплекс с офисами, торговыми помещениями, квартирами и высоким застекленным пентхаусом. Дом этот прозван горожанами «между Росси».

Перед ним тогда же установлен памятник Ивану Тургеневу, писателю почтенному, но практически ничего о Петербурге не писавшему. Монумент неожиданно напоминает аллегорическое изображение реки Волхов на одной из Ростральных колонн. Деликатный и не слишком волевой писатель предстает каким-то бичом пороков, вооруженным мощным посохом. Открывая памятник, тогдашний губернатор Яковлев почему-то сказал: «Наконец-то у петербуржцев появилось место, куда каждый из них может прийти и поплакать», — вероятно, вспомнил печальную судьбу Муму.

На площади располагается Дом кино с двумя кинозалами (расписание сеансов на www.domkino.spb.ru). В советское время в Дом кино было не попасть: это было страшно закрытое заведение — только для членов творческих союзов. Сюда водили своих девушек гордые ассистенты операторов. Теперь в кинотеатр пускают всех, и это единственное место в городе, где на регулярной основе устраивают ретроспективы западных классиков и показывают относительно свежие некоммерческие хиты. Скоротать время до сеанса или обсудить увиденное можно в соседнем Korovabar, приятном заведении с интерьером, отделанным шкурами парнокопытных млекопитающих.

Бывшее здание Благородного собрания на углу Манежной и Малой Садовой занимает Дом радио. К юбилею города здесь были установлены бюсты итальянских и итало-швейцарских архитекторов — подарки правительств этих стран. Западная часть площади, прилежащая к Малой Садовой, — часть пешеходной зоны. Летом здесь на открытой эстраде проходят концерты джазового фестиваля «Свинг белой ночи» и начинается череда открытых летних кафе, что тянется до Невского проспекта. По вечерам сюда подтягиваются уличные музыканты, в основном ветераны ресторанных оркестров: на заказ они вполне достойно исполняют то «Мурку», то «Sixteen Tons».

На углу Малой Садовой и Итальянской стоит один из лучших памятников елизаветинского барокко — Шуваловский дворец (Итальянская, 25). Его построил Савва Чевакинский для фаворита Елизаветы Петровны, президента Академии художеств Ивана Шувалова. На этом основании нынешний президент Академии художеств Зураб Церетели грозится поставить тут свой памятник графу. И городское начальство, и горожане пока что держат оборону и вежливо отказываются. В Шуваловском дворце находится сейчас страннейший, но весьма любопытный Музей гигиены.

Площадь Искусств

 

Далее по Итальянской — через Садовую, мимо заднего фасада Пассажа, Театра им. Комиссаржевской и торгового комплекса Grand Palace — можно выйти на площадь Искусств, в прошлом Михайловскую. Как большинство других центральных петербургских площадей, она пострадала от любви горожан к чистому воздуху. Вид на Михайловский дворец со стороны Невского закрыт разросшимися деревьями и главным в городе памятником Пушкину — триумфальным дебютом скульптора Михаила Аникушина (1957). Жест позаимствован с картины Репина, где лицеист Пушкин читает перед прослезившимся Державиным «Воспоминания о Царском Селе». На фоне пафосной соцреалистической скульптуры работа Аникушина выглядела свежо. На площади расположены два театра (Малый оперный и Музыкальной комедии), Большой зал Филармонии, Русский музей и Музей-квартира художника Исаака Бродского. В целом получается, что площадь действительно оправдывает свое название.

Советское словосочетание «музыкальная комедия» — эвфемизм для буржуазного словца «оперетта». Только что отреставрированное здание Театра музыкальной комедии, построенное в 1910-е годы, примечательно своим кафе «Грот», считавшимся в советское время, особенно в офицерской среде, шикарным заведением. Дальше, на углу Михайловской улицы, — Большой зал Филармонии, занимающий помещение бывшего Дворянского собрания (архитектор Карл Росси). Белоколонный зал — главное место встреч петербургского культурного сообщества. Для интеллигенции старшего поколения весь мир делится на две части — тех, кто ходит в Филармонию, и тех, кто не ходит. Первый состав филармонического оркестра под руководством Юрия Темирканова и вправду, кажется, хорош. Кроме того, сцена Филармонии — обязательное место остановки сколько-нибудь известных исполнителей во время их всемирных туров.

На первом этаже дома Жако со стороны Итальянской улицы (№5) располагается ресторан «Бродячая собака». Вход в ту, настоящую, «Бродячую собаку», которая находилась здесь в 1912– 1915 годах, был во втором дворе дома. «Собака» представляла собой литературно-артистическое кабаре: сюда после окончания спектаклей приходили, певцы, музыканты, танцовщицы. Завсегдатаями «Собаки» становились поэты и прозаики всех направлений. Здесь устраивались длившиеся порой всю ночь поэтические, музыкальные и театральные вечера, читались лекции по вопросам искусства, проходили чествования. Любимым жанром в «Бродячей собаке» была пародия. Здесь бывали поэты Николай Гумилев, Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Владимир Маяковский, композитор Сергей Прокофьев, балерина Тамара Карсавина. Представители богемы имели здесь значительные скидки, с прочих посетителей — их называли фармацевтами — драли беспощадно. Славой своей это место в значительной степени обязано мемуарам посетителей. В эмиграции или советском Ленинграде они ностальгически вспоминали о временах своей молодости, когда можно было выпить шампанского за соседним с Николаем Гумилевым столиком. Современное одноименное кабаре лишь пытается эксплуатировать название: деятелей актуальной культуры здесь не встретить, закрывается заведение рано, посетители — чиновники Управления культуры и их гости.

В доме, некогда принадлежавшем графу Голенищеву-Кутузову, петербургскому обер-полицмейстеру, затем военному генерал-губернатору (№3, архитектор Карл Росси), находится Музей-квартира Исаака Бродского. Ученик Репина, работящий, профессиональный и плодовитый художник, вполне модный до революции, при большевиках он занял положение придворного живописца: дружил с Климом Ворошиловым, писал Ленина и Сталина («Ходоки у Ленина», «Ленин в Смольном», «Утро нашей Родины»). На вырученные от продажи картин деньги Бродский собирал произведения мирискусников. Очень приличное собрание картин экспонируется в сохранившихся интерьерах квартиры.

Когда-то Михайловский, ныне Театр оперы и балета имени Мусоргского — один из трех сохранившихся в Петербурге императорских театров (№1, архитектор Александр Брюллов, 1833). В Михайловском давали представления французы и немцы, в Мариинском шли оперы и балеты, в Александринском ставили произведения русских драматургов. Для интерьеров каждого из театров была характерна своя цветовая гамма: малиновые кресла и занавес в Михайловском, голубые — в Мариинском, пунцовые — в Александринском. Французская оперетта, составлявшая основу репертуара Михайловского театра, считалась зрелищем аристократическим и посещалась двором и гвардией. Ныне театр пребывает в тени Мариинки, в обязательном порядке посещаемой иностранными туристами, для которых русский балет — часть турпакета.

Михайловский дворец, занимающий всю северную сторону площади, был построен в 1825 году Карлом Росси для младшего брата Николая I, великого князя Михаила Павловича. Великий князь Михаил — генерал-инспектор инженерных войск, «человек, может, от природы одаренный добрым сердцем, но которого вся жизнь прошла в каком-то ненужном недосуге, в бесцельной суете». После смерти великого князя дворцом владела его вдова, Елена Павловна, покровительница искусств, хозяйка либерального политического салона. Потом дворец перешел к дочери Михаила Павловича, Екатерине Михайловне, которая не уехала, как большинство великих княжон, за границу, а вышла замуж за перебравшегося в Россию герцога Георга Мекленбург-Стрелицкого, известного своей скаредностью и нелюбовью к России. Александр III терпеть его не мог и называл не иначе как Пуделем. Этот-то император и распорядился выкупить дворец в казну. Герцоги долго торговались — их сумел уломать только Сергей Витте. В 1898 году во дворце открылся Русский музей — крупнейшее собрание русского искусства в мире. Единственный конкурент — Третьяковская галерея: в Москве лучше представлена иконопись и передвижники, в Петербурге — XVIII век, академическая школа, мирискусники и авангард.

Довольно быстро выяснилось, что Михайловский дворец не может вместить все художественные сокровища. Поэтому к 1911 году архитектор Павел Свиньин построил между Михайловским дворцом и Большой Садовой улицей новое монументальное здание (Инженерная, 4а) для этнографического отдела, удачно стилизующее архитектуру Росси. Сейчас здесь прекрасный Российский этнографический музей.

Между Михайловским дворцом и каналом Грибоедова в 1912 году Леонтий Бенуа соорудил выставочный корпус, который теперь так и называется — Корпус Бенуа. Со стороны канала — вход на выставки Русского музея, сменяющие друг друга с похвальной регулярностью.

 

 

Спас на Крови и Конюшенная площадь

 

Церковь Воскресения Христова, известная как Спас на Крови, воздвигнута на том месте, где 1 марта 1881 года народоволец Игнатий Гриневицкий убил императора Александра II. Это сооружение — своеобразная архитектурная хрестоматия по русскому зодчеству XVI–XVII веков. Архитекторы Альфред Парланд и архимандрит Игнатий (Малышев) что-то взяли от ярославских Коровников, что-то от московского храма Василия Блаженного, одни элементы позаимствовали в Костроме, другие — в Ростове Великом. Александр III с подозрением относился к петровским преобразованиям и полагал, что своего настоящего величия Россия достигла при царе Алексее Михайловиче. Отсюда и заказ на архитектуру того времени.

За четверть века, что строился собор, вкусы успели измениться. Поэтому сооружение, задуманное с соблюдением всех эстетических норм эклектики, испытало влияние стиля модерн, особенно в отделке интерьеров. Рядом с памятниками архитектуры классицизма Спас на Крови выглядит несколько странно. Мирискусники его ненавидели, а Александр Бенуа стыдливо сочувствовал большевикам, намеревавшимся взорвать это сооружение. Однако со временем к храму как-то привыкли.

Напротив восточного фасада Спаса на Крови — вход в дворцовый Михайловский сад, обнесенный решеткой, выполненной также по эскизам Парланда. Михайловский сад — один из самых демократичных в центре города. Здесь часто проходят художественные акции и концерты, летом на лужайке играют в футбол и фрисби, тут же — теннисный корт, а рядом с выходящим на Мойку павильоном Росси собираются шахматисты. Откосы, спускающиеся к Мойке, — идеальное место, чтобы распить с приятелем заранее припасенную бутылочку. Зимой в саду устраивают гигантскую горку.

К северу от собора — бывшая ризница Спаса на Крови и музей, посвященный жизни Александра II. Экспозиция чрезвычайно апологическая — в советские времена так делали музеи Ленина. Дальше, при пересечении Мойки и канала Грибоедова, — здание Школы народного искусства, отличная стилизация под петровское барокко, законченная Николаем Лансере в 1915 году. Сразу за этим зданием — одно из самых открыточных мест Петербурга. Здесь сразу четыре моста. Особо живописный вид — с Театрального моста через Мойку: на север — Круглый рынок (архитектор Кваренги) и дом Адамини, к западу — здание Императорских конюшен, к востоку — Инженерный замок, на юг — Спас на Крови.

Рядом с Театральным мостом располагается крупнейший в городе сувенирный рынок. Здесь продаются не только матрешки и самовары, но и предметы довоенного времени и даже дореволюционные хронометры, фотоаппараты и игрушки. При некотором умении торговаться купить все это можно за вполне приемлемые деньги.

Конюшенная площадь застроена зданиями одноименного ведомства. На южной стороне площади — здание бывшего Конюшенного музея, стилизованное под елизаветинское барокко (1860). Здесь на втором этаже экспонировалась коллекция императорских экипажей, переданная после революции в Эрмитаж и Царское Село. При советской власти здание музея служило таксопарком, потом автомастерской, а в 2006 году внезапно приютило сразу несколько популярных клубов и баров: Achtung Baby, Mod, «Дюны», благодаря которым пустынная обычно площадь внезапно превратилась в самый оживленный (по крайней мере по ночам) уголок Петербурга.

На противоположной стороне стоит монументальное здание Императорских конюшен (архитектор Василий Стасов): манеж, собственно конюшни, выходящие на Мойку, водопойные залы с гранитными чашами-поилками В центре выходящего на площадь фасада — церковь Конюшенного ведомства. Здесь отпевали Александра Сергеевича Пушкина. Отпевание должно было состояться в Исаакиевском соборе. Однако правительство, опасаясь демонстраций, в последний момент изменило место проведения обряда. Тело Пушкина тайком перенесли в ближайшую к квартире поэта церковь. И все-таки в день отпевания вся Конюшенная площадь была заполнена толпой, которая, едва только закончилось богослужение и открылись двери, устремилась в храм. Люди теснились, спорили друг с другом за право нести гроб в подвал, где ему надлежало оставаться до отправки в Святогорский монастырь. Это были первые в России литературные похороны (то есть похороны как повод для демонстрации протеста), положившие начало традиции, которая в советское время продолжится похоронами Пастернака и Высоцкого в Москве, Блока и Ахматовой в Ленинграде. При жизни гонимый властями поэт воспринимался как укор существующему порядку. Мол, «есть и Божий суд, наперсники разврата». Недалеко от церкви, на Мойке, 12, — последняя квартира Пушкина, в которой сейчас находится Всероссийский музей поэта.

Центральные площади

 

Автократия — идеальный строй для создания архитектурных ансамблей. Император одобряет план зодчего, мешающие частные постройки сносят без разговоров. В центре Петербурга тон задает ампир. Стиль наполеоновской Франции представлен здесь лучше, чем в Париже. Французский император уже пребывал на острове Святой Елены, когда застраивались Дворцовая, Сенатская, Михайловская, Манежная и Адмиралтейская площади — ансамбль, состоящий из перетекающих друг в друга колоссальных пустых пространств и колоннад зданий центральных правительственных учреждений империи. Это золотой век русского абсолютизма — «мы оказалися в Париже, а русский царь — царем царей», — время Пушкина, Баратынского, Гоголя и Глинки, когда, по словам Осипа Мандельштама, «квадриги черные вставали на дыбы на триумфальных поворотах».

Со времен Гоголя ампир дружно осуждали за монотонность и вненациональность. «Храмы, построенные для чиновников», — писал о зданиях петербургского центра Кюстин. «Стройность одинаковости, отсутствие разнообразия, личного, капризного, своеобычного, все это в высшей степени развито в казармах», — считал Александр Герцен. По мнению Достоевского, «огромно, псевдовеличественно, скучно до невероятности, что-то натянутое и придуманное». Только в начале XX века литература и живопись разглядели величественную красоту «желтизны правительственных зданий» (Осип Мандельштам). «Петербург воплотил мечты Палладио у полярного круга, замостил болота гранитом, разбросал греческие портики на тысячи верст среди северных берез и елей. К самоедам и чукчам донес отблеск греческого гения, прокаленного в кузнице русского духа», — так в статье «Три столицы» говорил о петербургском ампире философ Георгий Федотов.

И в Ленинграде, и в новом Петербурге за ансамблями центральных площадей ухаживали. Показывали королям и президентам, водили интуристов и ответственных работников: ударить в грязь лицом было бы политически ошибочно. И большая часть денег, выделенных на 300-летний юбилей города, ушла именно сюда — на новые пешеходные зоны, обновление дорожного покрытия, реставрацию стен и интерьеров.

Эта «империя фасадов» просто создана для неспешного просвещенного зеваки. Только помните — эти перспективы и здания не любят толпы. Чем меньше народа, тем они красивее. Лучшее время для прогулок — раннее утро, поздний вечер, белая ночь. Особенно красиво здесь было, говорят, в Гражданскую войну и блокаду.

 

Сенатская площадь

Выходящую на Неву площадь Декабристов (Сенатскую) с запада замыкают здания Сената и Синода, с востока — Адмиралтейство, с юга — Исаакиевский собор. В центре площади — Медный всадник, его окружает партерный сквер, переходящий ближе к собору в Александровский сад. Обычно здесь довольно пустынно: в сущности, Сенатская площадь — тупик. Прежде перед Медным всадником на Васильевский остров шел наплавной мост, но он сгорел в 1916 году, остался только гранитный спуск к реке. Людно на Сенатской лишь в летние ночи: мост Лейтенанта Шмидта и Дворцовый сводятся и разводятся первыми.

Памятник основателю города Петру Великому, с легкой руки Пушкина получивший название Медный всадник, — главный символ Петербурга. «Мы все находимся в вибрациях его меди», — писал Блок. Установка первого в России памятника Петру стала частью кампании, предпринятой Екатериной II для укрепления своего положения на троне. София Фредерика Августа Анхальт-Цербстская, супруга Петра III, внука основателя Петербурга, в 1762 году, через год после воцарения мужа, возглавила государственный переворот — Петр III был низложен и убит, после чего она под именем Екатерины II 34 года правила Российской империей. Именно при «матушке Екатерине» культ Петра Великого был возведен в ранг государственной идеологии. Французский скульптор Этьенн Морис Фальконе, рекомендованный императрице Дидро и Вольтером, работал над монументом с 1768 по 1778 год. Окончательно памятник был открыт в 1782 году, к столетнему юбилею восшествия Петра на трон. Конь, вздыбленный царской рукой на обрыве естественной гранитной скалы (она была найдена под Петербургом и с огромными сложностями доставлена на площадь), — аллегория петровского переворота в русской истории. Клубящаяся под копытами коня змея олицетворяет противников реформы. На постаменте надпись: «Петру Первому — Екатерина Вторая». Сам по себе памятник характерен для классицистического Петербурга. По остроумному замечанию француза Кюстина, «эта человеческая фигура на коне ни антична, ни современна: это римлянин времен Людовика XV».

В октябре 1833 года Пушкин написал поэму «Медный всадник», придумав тем самым название памятнику. Поэма эта на 150 лет вперед определила направление полемики о месте Петербурга в русской истории. Медный всадник, как ни одно другое сооружение города, оброс внеархитектурными контекстами. У Пушкина: гимн великому городу и поединок несчастного обезумевшего Евгения, первого маленького человека русской литературы, с Медным всадником — державой, государственной властью, природой вещей. В этот ряд символов русские поэты позже включили и змею из-под копыт всадника: «Уж на что был он грозен и смел, да скакун его бешеный выдал, царь змеи раздавить не сумел — и, прижатая, стала наш идол» (Иннокентий Анненский). Многозначность Медного всадника и порождаемых им ассоциаций многократно возрастает и оттого, что у подножия памятника 14 декабря 1825 года произошло восстание декабристов и окончательно разошлись судьбы государства и интеллигенции, Медного всадника и Евгения.

С запада площадь замыкает грандиозный ансамбль, законченный Карлом Росси в 1834 году. Это соединенные аркой, перекинутой через узкую Галерную улицу, здания двух высших государственных учреждений Российской империи — Сената и Синода. Сенат, основанный Петром в 1711 году как высший орган по делам законодательства, управления и суда, к началу XIX века оставался лишь высшим судебным органом России. Синод, учрежденный в 1721 году, стал венцом петровской религиозной реформы, отменившей патриаршество. Это было учреждение во главе с обер-прокурором, управлявшим церковью как министерством. Как это почти всегда бывало у Росси, здание дополняет аллегорическая скульптура — Благочестие (Синод) и Правосудие (Сенат) — над аркой, выходящей на Галерную улицу. Под арочным проемом — летящие гении Славы. 12 скульптур и 8 барельефов толкуют значение законодательства и суда. Между Сенатом и Синодом в старом Петербурге принято было назначать любовные свидания: «Ведь под аркой на Галерной наши тени навсегда» (Анна Ахматова).

К Сенату с Английской набережной примыкает особняк графини Лаваль (№4), построенный в 1800-е Тома де Томоном. На Екатерине, дочери владельцев особняка, был женат незадачливый командующий декабристским бунтом Сергей Трубецкой. Здесь он был арестован, и супруга после приговора последовала за ним в Сибирь. С 1870-х дом принадлежал крупнейшему железнодорожному подрядчику Самуилу Полякову, совмещавшему иудейскую веру с принадлежностью к дворянству Войска Донского. До последнего времени в Синоде, Сенате и особняке находился Российский государственный исторический архив, хранивший документы центральных правительственных ведомств империи XIX — начала XX века. Но согласно воле президента Путина вскоре сюда должен переехать Конституционный суд РФ, что вернет Петербургу частичку утраченной столичности.

 

Колыбель революции

Единица Петербурга — площадь. Как писал Тынянов, «петербургские революции совершались на площадях: декабрьская 1825 года и Февральская 1917-го произошли на двух площадях… Для Петербурга естественен союз реки с площадями, всякая же война внутри его неминуемо должна обращаться в войну площадей». Первое вооруженное выступление против самодержавия произошло 14 декабря 1825 года на Сенатской площади. Восставшие намеревались в день присяги императору Николаю I захватить Зимний дворец, арестовать членов императорской семьи, занять Петропавловскую крепость с Арсеналом и заставить сенаторов опубликовать манифест о ликвидации самодержавия и отмене крепостного права. Но гвардия и сенаторы присягнули осведомленному о заговоре императору еще в 7 часов утра. Восставших — всего около 3500 человек, — бесцельно мерзнувших на площади с 11 часов, со всех сторон окружили верные правительству войска. Пять часов противостоящие стороны не решались на активные действия. Солдаты из декабристского каре переговаривались со своими приятелями, бывшими на стороне императора. Десятки тысяч горожан, собравшихся в районе площади, сочувствовали восставшим. Наконец в 3 часа Николай I пустил в ход артиллерию. После третьего залпа стало ясно, что переворот не состоялся.

9 января 1905 года шествие рабочих с петицией императору о своих нуждах двинулось из разных районов столицы к Зимнему дворцу. У Нарвских ворот, Троицкого моста и в других местах их остановили солдаты. Лишь немногие дошли до Дворцовой площади. Безоружная толпа, не желавшая, несмотря на предупреждения, расходиться, была обстреляна и атакована кавалерией. По официальным данным, было убито 96 и ранено 330 человек.

26 февраля 1917 года восстала 4-я рота Запасного батальона лейб-гвардии Павловского полка. Ее выступление было подавлено. На следующий день солдаты лейб-гвардии Волынского полка должны были помочь полиции разогнать демонстрацию на Знаменской площади (ныне — Восстания). Унтер-офицер Кирпичников уговорил нескольких старослужащих присоединиться к демонстрантам. Примеру волынцев последовали и другие находившиеся в городе воинские части. К вечеру были созданы новые органы власти — Петроградский совет и Временный комитет Государственной думы. 2 марта, после отречения от престола Николая II, было сформировано Временное правительство.

25 октября того же года Петроградский военно-революционный комитет под руководством Троцкого осадил Зимний дворец, где заседало Временное правительство. С 10 вечера начался обстрел Зимнего с крейсера «Аврора» и из Петропавловской крепости. В 2 часа 40 минут было объявлено об аресте Временного правительства. Министров увели в Петропавловскую крепость и посадили в тюрьму Трубецкого бастиона. В Смольном, где заседал II съезд Советов, Ленин вышел на трибуну и сказал, по-дворянски грассируя: «Социалистическая революция, о необходимости которой так долго говорили большевики, свершилась».

 

Исаакиевская площадь

 

За Манежем высится громада Исаакиевского собора. Самый большой в России храм строился 40 лет, с 1818 по 1858 год. Выбор названия не случаен: 30 мая, день, отведенный в православном календаре святому Исаакию Далматскому, — это также и день рождения Петра Великого. Храм в xviii веке трижды перестраивали: каждый следующий император находил, что проект недостаточно хорош для столицы, основанной самим Петром. Наконец за дело взялся француз Огюст Монферран. В самом решении поручить строительство православного собора никому не известному католику было что-то типично петербургское. При всей монументальности собор непропорционален: купол чрезмерно велик и как бы придавливает и основной массив храма, и четыре небольшие звонницы по его углам — претендуя на пятиглавие московских церквей, он скорее напоминает собор Святого Павла в Лондоне. Тем не менее неуклюжий его силуэт вписался в панораму города и стал наряду со шпилями Петропавловского собора и Адмиралтейства одной из высотных доминант столицы.

Справа от сквера — дом Мятлевых (№9). Сейчас это городская прокуратура, а в 1920-е годы здесь помещался Государственный институт художественной культуры (гинхук) — центр русского авангарда, где работал и жил Казимир Малевич.

Дальше, друг напротив друга, стоят построенные одновременно в 1912 году гостиница «Астория» и здание бывшего германского посольства, ныне «Дрезднер Банк». Великий немецкий архитектор Петер Беренс возводил здание германского посольства в стиле мощной неоклассики. С крыши посольства на «Асторию» глядели два исполинских обнаженных германца с огромными конями-тяжеловесами, взятыми под уздцы. Летом 1914 года патриотическая толпа в знак начала войны с извечным врагом славянства тевтонами разгромила германское посольство и сбросила бронзовых конников с их скакунами в Мойку.

«Стоит император Петр Великий. Думает: «Запирую на просторе я». А рядом, под пьяные крики, строится гостиница «Астория», — писал в 1912 году Владимир Маяковский. На фоне классического Петербурга открытая 90 лет назад гостиница «Астория»  выглядела невероятно модной и современной. Строил ее Федор Лидваль, самый известный и респектабельный архитектор в столице. Снаружи все по-немецки солидно, облицовано суровым финским гранитом из каменоломен Антреа, а внутри — бары (последний крик моды начала века), карельская береза от фабрики Мельцера, вологодский лен, фарфор Императорского завода, французская бронза, звукоизоляция из пробки, два ресторана (один из них под стеклянной крышей).

В 1987-м изрядно обветшалую, но все еще сохранившую интерьеры Лидваля «Асторию» решено было реконструировать. За дело взялись финны. Они предложили разрушить находившуюся рядом гостиницу «Англетер», где в 1925 году, перерезав вены и написав «До свиданья, друг мой, до свиданья», повесился Есенин, и возвести на ее месте зеркальное отражение «Астории». Но ленинградцы, для которых аутентичная архитектура оставалась одним из немногих живых напоминаний о былом столичном статусе, впервые за 70 лет взбунтовались. Огромная стихийная демонстрация чуть не привела к открытому столкновению с властями, однако закончилась компромиссом в горбачевском духе: «Англетер» снесли, но восстановили затем в прежнем виде.

В прошедшие после реконструкции 12 лет гостиница оставалась одной из самых престижных в Петербурге, соревнуясь с «Европейской» и «Невским Паласом». Всегда находились любители останавливаться именно здесь (скажем, чета Ростроповичей или Михаил Шемякин). Близость отеля к Законодательному собранию, расположенному в Мариинском дворце, сделала гостиничные бары местом встречи петербургских политиков и лоббистов. Несколько лет назад прямо напротив городской прокуратуры при выходе из гостиницы, где в это время заседал Всемирный банковский конгресс, были расстреляны грузинский вор в законе, его спутница и водитель.

Дальше к югу, через Большую Морскую улицу, Исаакиевскую площадь фланкируют два дома, построенные в 1853 году для Министерства государственных имуществ. В фасадах варьируются мотивы венецианского ренессанса.

Памятник Николаю I, всю жизнь не слишком удачно пытавшемуся подражать своему великому предку Петру («В нем немного от Петра Великого и много от армейского прапорщика», — писал Пушкин), — реплика Медному всаднику. Но насколько Медный всадник монументален и обобщен, настолько памятник Николаю — единственный в мире конный монумент, имеющий только две точки опоры, — подробен и литературен. Николай — император-рыцарь в полной парадной форме Кавалергардского полка, кирасир на поднятом на дыбы коне над утесом, обрывающимся на север. Петербуржцы шутили, что Николай вечно гонится за Петром и не может догнать. На пьедестале из мрамора, красного порфира, красного финского и серого сердобольского гранитов — фигуры Правосудия, Силы, Веры и Мудрости, вооружение кавказских горцев, древнерусское оружие и оружие николаевской армии. По бокам постамента горельефы, изображающие четыре важнейших события николаевского царствования: подавление восстания декабристов, холерный бунт 1831 года, награждение Сперанского по случаю составления первого Свода законов (1832) и осмотр императором Воробьевского моста только что построенной железной дороги Петербург–Москва (1852).

Дальше к югу — самый широкий в городе (97 метров) Синий мост через Мойку. Современный вид он приобрел в 1844 году. На левой стороне в набережную врезан водомерный столб с трезубцем Нептуна. На нем отмечены уровни подъема воды во время значительных наводнений.

С юга площадь ограничивает Мариинский дворец. Большая часть императоров и великих князей женились на немецких принцессах, переезжавших в Россию. Великие княжны, напротив, уезжали, как правило, за границу к своим титулованным мужьям. Одним из немногих исключений была любимая дочка Николая, Мария Николаевна. Ее муж, сын Евгения Богарне (пасынка Наполеона) герцог Максимилиан Лейхтенбергский, переехал в Россию. Для этой супружеской четы придворный архитектор Штакеншнейдер и построил в 1844 году Мариинский в подражание флорентийским ренессансным палаццо. С 1945 года во дворце размещался городской совет. Муниципальные выборы в Ленинграде весной 1990 года привели к власти антикоммунистов, мэром был избран Анатолий Собчак, а сам город в июне 1991-го после референдума снова стал Петербургом. В ночь с 20 на 21 августа 1991 года на Исаакиевской площади, как и у Белого дома в Москве, собрались те, кто не хотел реставрации коммунизма. Сейчас в Мариинском дворце заседает городское Законодательное собрание (закс).

Массивное здание, занимающее целый квартал между Вознесенским и Адмиралтейским проспектами и Исаакиевской площадью, — дом князя Лобанова-Ростовского. Апартаменты этого богача и хлебосола построил Монферран. Позже здесь находились департаменты Военного министерства. На высоком крыльце, по обе стороны от входа в дом, расположены «львы сторожевые», на одном из которых герой «Медного всадника» Евгений пережидал наводнение. Тогда львов от Медного всадника ничто не отделяло. На месте партерного сквера вокруг памятника Петру и Адмиралтейского сада лежала огромная Адмиралтейская площадь, соединявшая Дворцовую, Разводную, Сенатскую и Исаакиевскую. Это огромное незастроенное пространство в центре Петербурга, «пустыни немых площадей» по словам Анненского, являло и одну из уникальных особенностей центра города, и часть основной градостроительной идеи — трехлучия главных городских магистралей, сходящихся к Адмиралтейству.

Попытки Петра создать регулярный город увенчались успехом лишь отчасти. Стихийная застройка, несмотря на жестокие указы, тихой сапой подрывала широкие градостроительные замыслы. В 1737 году, в царствование Анны Иоанновны, в Петербурге произошел разрушительный пожар, уничтоживший центр города. Именно он позволил заново проложить улицы и до конца осуществить восходившую еще к петровскому времени радиально-лучевую планировку континентальной части города. Комиссия о каменном строении, руководимая Бурхардом Минихом и Петром Еропкиным (характерно для того времени: первый через три года окажется в Сибири, второй будет колесован), проложила три луча, ориентированные на адмиралтейскую иглу: Невский проспект, Гороховую улицу, Вознесенский проспект.

В столице не хватало зелени, и в 1874 году Городская дума разбила несколько скверов, среди которых был и Александровский сад. Он значительно испортил замысел Миниха и Еропкина: деревья разрослись и заслонили главный фасад Адмиралтейства. В 1878 году в центре сквера установили фонтан — любимое место купания экс-десантников в день вдв. В 1880–1890-е годы вокруг фонтана водрузили бюсты русских классиков — Гоголя, Жуковского, Лермонтова, композитора Глинки — и памятник путешественнику Пржевальскому с лежащим у пьедестала навьюченным верблюдом. В 1996-м к ним прибавился бюст канцлера Горчакова.

 

Наводнение 1824 года

Рыбаки, жившие в устье Невы еще в шведские времена, предупреждали Петра и его царедворцев: каждые 5 лет в этих местах происходят страшные наводнения. Царь предупреждениями пренебрег, а ведь балтийские воды, которые гонят в Финский залив циклоны, создают в устье Невы нагон воды, являющийся одной из причин периодических наводнений.

У Горного института находится так называемый ординар — отметка среднего многолетнего уровня воды в Неве. Наводнением считается превышение ординара на полтора метра. За время, прошедшее с основания Петербурга, такое было уже около 300 раз. Самое страшное наводнение произошло 7 ноября 1824 года.

Утром горожан разбудила канонада: пушки Петропавловской крепости стреляли каждые четверть часа. Уровень воды повысился на 180 сантиметров по отношению к ординару. До 10 утра люди, однако, не воспринимали происходящее всерьез — пока вода неожиданно не начала подниматься. В полдень она хлынула на набережные и затопила весь город, кроме Литейной и Рождественской частей. Так Нева не поднималась никогда — ни прежде, ни позже: уровень воды был в этот день на 412 сантиметров выше ординара.

Александр Сергеевич Грибоедов, очевидец наводнения, писал: «В окна вид был ужасный: где за час пролегала оживленная проезжая улица, катились ярые волны с ревом и с пеною. Сама Нева против дворца и Адмиралтейства горами скопившихся вод сдвинула и расчленила огромные мосты — Исаакиевский, Троицкий и иные». Площади превратились в озера, улицы — в реки. По ним носились корабли и баржи, сорванные с якорей. Люди карабкались на крыши, барахтались в воде, цепляясь за доски, могильные кресты, обломки зданий. В подвалах Императорской публичной библиотеки плавали сомы. В хлевах и конюшнях погибли животные, и вода носила их раздувшиеся трупы. Александр I руководил спасательными работами из Зимнего дворца, окруженного со всех сторон бушующими волнами. В три часа дня вода неожиданно и быстро стала спадать. Утром ударил мороз, и многие спасшиеся от наводнения стали жертвой холода. Всего стихия уничтожила 462 дома, погибли 569 человек.

Адмиралтейство

 

5 ноября 1704 года на южном берегу Невы, наискосок от основанной за год до этого Петропавловской крепости, Петр заложил крепость-верфь — Адмиралтейство. В огромном П-образном сооружении, раскрытом на Неву, к 1844 году, когда верфь прекратила существование, было построено 256 кораблей для Балтийского флота. Здесь разместили Морское министерство. Архитектор Андреян Захаров начал перестройку здания, законченную к 1823 году. Центральная башня увенчана позолоченным флюгером-корабликом (высота шпиля — 72,5 м; высота кораблика на шпиле — 1,58 м; длина — 1,92 м). Начиная с Пушкина, введшего «адмиралтейскую иглу» во вступление к «Медному всаднику», башня Адмиралтейства — один из основных символов города и аллегория родства русской и античной культур. «И в темной зелени фрегат или акрополь/Сияет издали, воде и небу брат./<…>Нам четырех стихий приязненно господство,/Но создал пятую свободный человек./Не отрицает ли пространства превосходство/Сей целомудренно построенный ковчег?» (Осип Мандельштам).

Грандиозная постройка (периметр Адмиралтейства — 1200 м, длина главного фасада — 406 м) воплощает идею величия России как морской державы. В сухопутной по преимуществу стране флот всегда был самой затратной игрушкой императоров. На время управления морскими силами из здания Адмиралтейства пришлись самые горькие поражения: Черноморский флот затопили в Севастопольской бухте, Тихоокеанскую эскадру — в Корейском проливе у острова Цусима.

Дворцовая площадь

Площадь перед Зимним дворцом занимает в Петербурге то же место, что Карлов мост в Праге или Музейная миля — в Нью-Йорке: ее не минует ни один приезжий. В отличие от Сенатской и Биржевой Дворцовая площадь не так открыта невским ветрам и потому всепогодна. Суровое имперское пространство украшают компании подростков: Дворцовая — любимое место роллеров, скейтбордистов, биэмэксеров и людей на мотороллерах. Туристы, дети, наездницы, студенческие компании, расходящиеся из Университета, образуют как бы стаффаж — забавные фигурки, которые на гравюрах XVIII века задавали фон и масштаб архитектуре.

Начиная с петровских времен императоры расширяли и улучшали свое постоянное жилище, разрушая прежнее и возводя новое. Зимний дворец — главную резиденцию российских императоров — заказала архитектору Франческо Растрелли Елизавета Петровна. Это пятый по счету каменный императорский дворец на Неве и второй построенный Растрелли (предыдущий — для Анны Иоанновны). Елизавета не дожила до завершения строительства. Первым в Зимний въехал Петр III, а осваивать его начала лишь основательница расположенного здесь ныне Эрмитажа Екатерина Великая.

Южный, выходящий на площадь фасад дворца — единственный по-настоящему доступный глазу: северный лучше виден с противоположного берега Невы, восточный скрыт зданиями Старого и Нового Эрмитажей, западный заслоняют деревья Дворцового сада. Как писал историк архитектуры начала xx века Владимир Курбатов, «дворец образован двумя взгромоздившимися одна на другую колоннадами. Нижние ионические колонны вырастают как бы прямо из-под земли, а над ними поднимаются еще более стройные коринфские». В центре южного фасада — вход в главный дворцовый двор с решеткой работы Мельцера. Через эту решетку в эйзенштейновском «Октябре» восставшие массы проникают в Зимний — кадр, позже канонизированный и вошедший в учебники истории. Никто, конечно, через решетку не лез, да и штурма не было. Большевики спокойно вошли через подъезд Ее Величества (тот, что ближе к Адмиралтейству).

Имеет смысл взглянуть и на несимметричный западный фасад Зимнего дворца. Перед ним — сад с фонтаном, в котором летом купаются дети. Над фронтоном, на самом углу, шестигранная башенка с куполом — телеграфический обсервационный домик. Хитроумный граф Монте-Кристо разорил своего врага банкира Данглара, подменив информацию именно с такого передающего устройства. С помощью световых сигналов и целой цепочки других башен отсюда в конце царствования Николая I поддерживалась связь с Варшавой — западная граница Российской империи была самой неспокойной.

Проект стоящей в центре площади Александровской колонны принадлежит Монферрану. Два года сотни каменотесов обрабатывали на площади гранитный монолит, привезенный сюда из-под Выборга. Открытый 30 августа 1834 года памятник Александру I демонстративно выше Вандомской колонны в Париже, сооруженной в честь побед Наполеона. Впрочем, и Александровская, и Вандомская колонны — парафразы колонны Траяна в Риме. Колонну венчает бронзовая фигура ангела, попирающего крестом змею, — символ победы добра над злом. Лицу небожителя придано сходство с чертами Александра I. Фигура эта опять же намеренно чуть выше, чем Наполеон на Вандомской колонне.

На стороне пьедестала, обращенной к Зимнему дворцу, — аллегорические фигуры мужчины (Неман, западная граница империи до 1812 года) и женщины (Висла, граница после победы над Францией), рядом — изображения старинных русских доспехов: шлем Александра Невского, латы царя Алексея Михайловича, кольчуга Ермака, щит Вещего Олега, прибитый к вратам Константинополя. Все военно-патриотично и соответствует государственной идеологии. Николай I безумно гордился тем, что со времен Петра Россия не знала больших военных поражений. Многие современники же относились к монументу со скепсисом. Ходила рискованная шутка: «Столб столба столбу». Пушкину приписывали: «В России дышит все военным ремеслом,/И ангел делает на караул крестом».

Шестисотметровый полукруг здания Главного штаба закончен Росси в 1829 году. В правом крыле Главного штаба, в том, что ближе к Невскому, находились Военное министерство и Генеральный штаб. В левом — министерства финансов и иностранных дел. Строго напротив парадного проезда в Зимний дворец — Триумфальная арка, увенчанная колесницей богини Ники. Арка ведет на Большую Морскую улицу, ось которой образует острый угол с линией фасада Зимнего дворца, поэтому Росси был вынужден изогнуть проход между двумя частями арки. Если идти от Большой Морской, то постепенно открывающийся вид на Дворцовую площадь дает почти кинематографический эффект.

В Генеральном штабе (сейчас здесь штаб Ленинградского военного округа) сохранилась превосходная специальная библиотека, над ней — огромный стеклянный купол-фонарь, делающий творение Росси несимметричным. В том крыле, где прежде управляли финансами и творили дипломатию, где в служебных квартирах жили Нессельроде, Горчаков, Вышнеградский, Витте, Коковцев, — экспозиция, ресторан и служебные помещения Эрмитажа. В помещении мида (как раз в служебной квартире министра) — постоянная выставка, посвященная ампиру, необычайно уместная именно в интерьерах Росси. В будущем дворы этого крыла Главного штаба будут переоборудованы в экспозиционные залы и театральный зал.

Восточную сторону площади замыкает здание Штаба гвардейского корпуса, которое было построено на глазах молодого Достоевского в 1843 году архитектором Александром Брюлловым, братом автора «Последнего дня Помпеи». На фасаде этого дома с 1970-х годов 1 мая и 7 ноября размещали огромное полотнище, с которого Ильич, лукаво улыбаясь, салютовал ручкой демонстрантам. Рядом с Зимним долго оставался вещественный знак единения власти и народа — рельсы, по которым перед праздниками провозили части огромной сборной обкомовской трибуны.

Дворцовая площадь — центр городских гульбищ. В новогоднюю ночь, после получения питерскими старшеклассниками аттестата зрелости, в день рождения города у дворца поют любимцы петербургского культурного начальства и широких народных масс — Пол Маккартни, Александр Розенбаум, Михаил Боярский, Татьяна Буланова. В ночь на новое тысячелетие группа ликующих горожан запулила из ракетницы в стоявшую тогда в строительных лесах колесницу Славы на арке Главного штаба. Вспыхнул пожар. Скульптуру восстанавливали целый год. Уставшая от народной вольницы дирекция Эрмитажа пытается отогнать гуляющие толпы от дворцовых стен.

Лиговка и окрестности

 

Кварталы за Фонтанкой, южнее Невского, первые 150 лет существования города были предместьем. Вдоль Фонтанки тянулись гвардейские казармы, в районе между Владимирским и Загородным проспектами — одноэтажные поселки государственных служащих: ямщиков, каретников, придворных служителей. Интенсивная застройка началась в 1860-х. «Взрытая мостовая, фасады со старого на новое, для шику, для характеристики» — так писал об этой местности Достоевский.

Население кварталов у Пяти углов исторически было связано с торговлей — приказчики Гостиного Двора и Апраксина, купцы и обслуживающие их доктора, адвокаты. Главные улицы, Загородный и Владимирский проспекты, торговые: в первых этажах почти всех домов — магазины. Ближе к Лиговке дома похуже, этажей поменьше, население — ямщики, ремесленники, чернорабочие. В Семенцах и Ротах больше шестиэтажных домов, построенных в 1910-х годах. Здесь жили офицеры, профессора, студенты расположенных поблизости институтов — народ небогатый, но опрятный. Теплая розановская грязнотца здешних мест сохраняется и поныне. Как бы и центр, и магазины дорогие, и на основных магистралях недавно асфальт уложили, а отойдешь в переулок — запустение, колдобины, дырья.

Лиговский проспект

Лиговский проспект всегда слыл в городе местом опасным. Рядом проходит железная дорога и стоит Николаевский вокзал (ныне — Московский). По соседству с вокзалом жили крючники — тогдашние грузчики, ломовые извозчики и прочая публика, не отличающаяся утонченностью нравов. Ближе к Обводному каналу было скопище ночлежных домов. Свою криминальную репутацию Лиговка продолжала оправдывать и после революции: в саду на углу Лиговки и Чубарова переулка (ныне Транспортного) в 1926 году произошло групповое изнасилование, закончившееся показательным делом «чубаровцев», прогремевшим на всю страну.

Послевоенная Лиговка, понемногу уступив позиции новостройкам, сохраняла свои особенности. В баре гостиницы «Октябрьская» вершили свои темные дела валютчики и фарцовщики. На входной двери показывали отметину — окраинный гопник, недовольный засильем «центровых», якобы приколол одного из них заточкой к косяку. Любители марихуаны (по-здешнему «мариванны»), промедола («прохора»), фенамина («федора михайловича») и прочей наркоты легко находили сбытчиков в проходных дворах у Московского вокзала.

Массовое расселение коммуналок постепенно уравнивает Лиговку с другими районами города. Сегодня проспект разностилен, разноэтажен, заполнен транспортом и местами напоминает московское Садовое кольцо. Стоит отметить богатый доходный дом Перцова с курдонером (№44, 1911), особняк Франца Сан-Галли (1872) и при нем сад с художественной решеткой (в этом саду и гужевались «чубаровцы»). Можно пройти чуть дальше к Обводному каналу, чтобы увидеть гоголевского времени Крестовоздвиженскую церковь с четырехъярусной колокольней, увенчанной позолоченным шпилем.

На запад от станции метро «Лиговский проспект» лежат кварталы, которые прежде назывались Ямской частью. Извозчики были народом грубым, лихим, забубенным. Выражение «пьян, как извозчик» вполне обоснованно. В праздники пьяные лежали на откосах Обводного канала, на мостовой Лиговки, воздух оглашало чудовищное сквернословие, по переулкам разносились песни под тульскую гармонику. Как писал один современник, «район этой местности грязный, циничный и буйный по сложившейся там жизни, окружен публичными домами, трактирами низшего разряда и тому подобными вертепами». Когда-то это была настоящая страна извозчиков. Сейчас лошадиные морды на доме №4 по Волоколамскому переулку — единственный вещественный знак этого некогда существовавшего мира.

По бойкой, забитой машинами Разъезжей улице можно выйти к стоящему в центре небольшой площади Ямскому рынку. В построенном в 1819 году Василием Стасовым здании рынка долгое время располагались комиссионные магазины, торговавшие мебелью, в основном советской. Сейчас в помещении рынка мебельных комиссионок нет, но маленьких мебельных секонд-хендов полно в округе.

Между Литейной перспективой (нынешний Владимирский проспект) и Грязной улицей (теперешняя Марата) со времен  императрицы Анны Иоанновны размещалась Дворцовая слобода. Повара селились в переулке, получившем название Поварского, кузнецы — в Кузнечном, хлебники — в Хлебном (ныне Дмитровский), стремянные — на Стремянной улице. Случилось, однако, то, что всегда и бывает с поселениями, основанными сослуживцами: дети не шли по пути отцов, недвижимость переходила в другие руки. Мелкий служилый люд, кормившийся от императорского двора, те, кто, пушкинскими словами, «ваксил царские сапоги», постепенно растворился среди разночинных новоселов. В отличие от соседних квартал окончательно застроился каменными домами уже в царствование Николая I. Его не коснулись ни разрушительный пожар 1862 года (как, например, Пяти углов), ни строительный бум 1870-х (как Пушкинскую улицу или Рубинштейна).

Двух-, трехэтажные особнячки и доходные дома населялись по преимуществу мелким чиновным людом, ремесленниками. Это район акакиев акакиевичей и тех, кто написал о них. Именно в 1840–1850-х — в гоголевский период — в этих домишках ютилась чуть ли не вся «натуральная школа» — то есть те, кто дебютировал в русской литературе во второй половине царствования Николая I. Поблизости жили Белинский, Достоевский, Григорович, Гончаров, а в Поварском, Стремянной и Колокольной — Некрасов, Панаевы, Тургенев, Чернышевский. Такой концентрации молодых литераторов способствовали три обстоятельства: сравнительная дешевизна жилья в этом квартале, территориальная близость большинства редакций и гуртовое начало русской литературы — писатели всегда ходят стайками. К окончанию Крымской войны они получат признание и переедут на более фешенебельные улицы. А здешние переулки остались хранить память о временах безумной популярности «Записок охотника», «Бедных людей», «Антона Горемыки», «Обыкновенной истории» и «Русского человека на рандеву».

Последние полтора века значимые события, за редким исключением, обходили бывшую Дворцовую слободу стороной. В Дмитровском переулке в дворовом флигеле дома №5 сохранился лестничный пролет, в который бросился Всеволод Гаршин — один из самых многообещавших, но мало успевших русских писателей. Его проза укладывается в один нетолстый томик. Подобно Эдгару По, он предвосхитил в своих рассказах 1870–1880-х прозу XX века. Его «Красный цветок», «Attalea princeps», «Из воспоминаний рядового Иванова» (1883) предсказывают если не Кафку, то уж точно Леонида Андреева и символистскую прозу.

Кафе «Эльф» на Стремянной, 11, действующее и сейчас, послужило субститутом знаменитого «Сайгона». В 1980-х вся хипповская «система» переместилась туда. Кафе небольшое, так что молодые люди заседали с чашками на ограде садика. Любили этот сквер Олег Гаркуша и другие участники группы «Аукцыон», бывал здесь и Цой.

На углу улицы Марата и Кузнечного переулка стоит мрачное серое здание Инженерно-экономического университета, известного одним своим выпускником, Анатолием Чубайсом. Наискосок от инжэкона, на том же перекрестке, — Музей Арктики и Антарктики, занимающий здание бывшей Никольской единоверческой церкви. Единоверцы — это старообрядцы, которые ведут службу по своим дониконовым обрядам, но подчиняются православной епархиальной власти. Единоверие появилось при Екатерине II. Идея заключалась в том, чтобы постепенно вернуть староверов в приходскую структуру православия. Старообрядцев в Петербурге было немало, особенно среди купцов. Этот храм со странной, почти кубистической стереометрией построил Александр Мельников в 1838 году. Сейчас единоверческая община ютится в часовенке рядом с церковью.

Владимирская площадь

 

На Владимирской площади, как и на Пяти углах, о которых ниже, Петербург пышен и беден одновременно. Здесь пересекаются самые различные социальные потоки. Вокруг «Невских бань» на улице Марата бродят пьяные, вспыхивают беспричинные драки. Как писал ленинградский Артюр Рембо 1970-х Евгений Вензель: «С Марата в Поварской: темно и криминально». У Владимирской церкви толпится Русь уходящая — калики перехожие, нищая братия. Жмутся они к памятнику Федору Михайловичу, пытаются сбыть последнее. Разнообразные восточные люди, кормящиеся от самого дорогого в городе — Кузнечного рынка, постепенно оседают в этих кварталах. Во дворах бегают бойкие курдские дети, седобородые старики играют в нарды, восточных женщин, обмотанных по глаза платками, конвоируют грозные джигиты. Пригородные бабули крестятся на церковные купола, торгуя огурчиками, укропчиком, сметанкой прямо на тротуарах Кузнечного переулка.

От Владимирской площади, там, где памятник Достоевскому, отходит Большая Московская улица, которая вливается в улицу Правды. Здесь необычайно уродливая в архитектурном отношении пешеходная зона (единственные достойные внимания объекты на ней — скульптуры Дмитрия Каминкера «Организатор» и «Слепой»).

Церковь Владимирской Божией Матери (чтобы отличить от другой — Князь-Владимирской) с ее странной полубарочной-полуклассицистической архитектурой, безусловно, одна из самых красивых и неожиданно веселых в Санкт-Петербурге. В ней отпевали няню Пушкина Арину Родионовну. Ее прихожанином в последние годы жизни был Достоевский. Рядом с пятиглавым собором — четырехъярусная колокольня Кваренги. Сейчас с этой архитектурной доминантой пытается спорить абсолютно безобразный торговый центр, недавно подмявший под себя наземный павильон метро «Достоевская».

В доме на углу Графского переулка (Владимирский просп., 11) Достоевский написал «Бедных людей», превратившись за одну белую ночь 1846 года из никому не известного отставного инженерного поручика в самого модного российского прозаика. В соседнем доме, №13, до сих пор открыта продовольственная лавка, в предшественнице которой Федор Михайлович и его сосед Дмитрий Григорович (который впоследствии написал «Гуттаперчевого мальчика») покупали чай и сайки. Последние три года жизни Достоевский прожил поблизости, в Кузнечном переулке, в доме №5/2, где теперь его мемориальный музей.

Пушкинского времени особняк Корсакова (Владимирский просп., 12) примерно столетие был знаменит как главный игорный клуб города. Сейчас здесь Театр имени Ленсовета, слегка бульварный, но пользующийся несомненным успехом у зрителя.

 

Вокруг Пяти углов

В квартале от Владимирской площади по Загородному проспекту — Пять углов, место, которое за последние годы стало центром торговли радиоэлектроникой и обувью. Это не то площадь, не то перекресток, образованный пересечением проспекта и улиц Ломоносова, Рубинштейна и Разъезжей. Над относительно невысокими постройками нависает башня остроугольного дома, выходящего на Загородный проспект и улицу Рубинштейна, построенного архитектором Александром Лишневским в 1914 году.

Улица Рубинштейна необычайно оживленная: дюжина ресторанов и баров, неплохой книжный магазин «Академический проект», отличный видеомагазин «Иллюзион», сносная оружейная лавка. В доме №23 прожил всю свою ленинградскую жизнь Сергей Довлатов. Проходные дворы роскошного доходного дома графа Михаила Толстого (№15–17) образуют типичную лондонскую улицу, ведущую к набережной Фонтанки, — здесь художники Белла Маневич и Исаак Каплан ставили советского «Шерлока Холмса». Под номером 18 — самый известный на Западе петербургский драматический театр — Малый, руководимый Львом Додиным. Почти напротив, в доме №13, в 1980-х размещался Ленинградский рок-клуб, где, уже будучи мэтром, Борис Гребенщиков слушал еще никому неизвестных Виктора Цоя, Федора Чистякова, Андрея «Свина» Панова и других. Сейчас здесь вполне приличный детский музыкальный театр «Зазеркалье».

Дом №7 с легкой руки жившей здесь поэтессы Ольги Берггольц известен в городе как «Слеза социализма» — в этом конструктивистском здании кухни в квартирах предусмотрены не были (зато была общая столовая), и жильцы приспосабливались — кто как мог. Из дома №5 — выход к особняку XVIII века, дому Карловой (наб. реки Фонтанки, 46), подворью Троице-Сергиевой лавры (№44) и набережной с видом на Аничков дворец и Клодтовых коней. В доме графини Карловой сейчас самая большая Общедоступная библиотека им. Маяковского, Британский совет и Английская библиотека Голицыных.

Если же от Пяти углов идти не по Рубинштейна, а по Загородному, имеет смысл заглянуть и в переулки, ведущие к Фонтанке. Самый живописный — безымянный, напротив домов №26 и 28, чрезвычайно узкий, образован брандмауэрами соседних домов и выглядит скорее как некая урбанистическая щель.

По следующему — Лештукову — переулку можно попасть к Большому драматическому театру, где до сих пор играют звезды великой товстоноговской труппы: Зинаида Шарко, Олег Басилашвили, Людмила Макарова, Андрей Толубеев, Светлана Крючкова и примкнувшая к ним Алиса Фрейндлих. Здание театра в стиле второго барокко построил Людвиг Фонтана в 1878 году.

В №27 по Загородному — Филармония джазовой музыки, где постоянно концертирует главный джазмен Петербурга Давид Голощекин со своим ансамблем. Музей-квартиру Римского-Корсакова на другой стороне проспекта в дворовом флигеле дома №28 стоит посмотреть хотя бы из-за воссозданного интерьера типичного старопетербургского жилища средней руки. Архитектура же Загородного не впечатляет — интересен только монументальный дом №44 с высокой башней и роскошными магазинными помещениями.

Витебский вокзал и Семенцы

 

С Витебского вокзала электрички идут в Царское Село, то есть в Пушкин — отсюда название привокзальной станции метро «Пушкинская». В торце подземного вестибюля подземки — панорама: на фоне летнего парка сидит аникушинский Александр Сергеевич, набросок к памятнику на площади Искусств.

Витебский вокзал (до революции Царскосельский) — первый в России. Отсюда в 1837 году отправился поезд в Царское Село. Модель этого первого состава с паровозом «Проворный» можно посмотреть на перроне. Нынешнее здание возведено в 1904 году в стиле венского сецессиона — это модерн, но не петербургский, а центральноевропейский. Сохранились шикарные интерьеры, зал исторических картин, великолепные застекленные перроны, ресторан, где когда-то сиживали запоздавшие на последний поезд царскоселы — Анненский, Ахматова, Гумилев, Пунин. Царский павильон стоит отдельно, слева от главного пути.

Слева от вокзала — купол Обуховской больницы, одной из старейших в городе. Здесь, бормоча «тройка, семерка, туз», метался перед смертью обезумевший пушкинский Германн. За больницей лежит огромная Пионерская площадь, разбитая на месте бывшего Семеновского плаца. Здесь Театр юных зрителей, или просто ТЮЗ, одно из самых заметных сооружений хрущевского времени — это оно замыкает перспективу Гороховой от Адмиралтейства. На Семеновском плацу в 1849 году была назначена казнь петрашевцев, и Достоевский со своими товарищами ждал неминуемого расстрела, но в последний момент всех приговоренных к смерти послали, как известно, на каторгу. Тут же 3 апреля 1881 года казнили пятерых цареубийц: Перовскую, Желябова, Михайлова, Кибальчича и Рысакова. Эшафот стоял позади современного дома №11 по Подъездному переулку.

Неподалеку, на Гороховой, 64, находилась последняя квартира Григория Распутина, на которой он назначал министров и митрополитов, освобождал из действующей армии, устраивал оргии, проповедовал умеренность и аккуратность, а также лечил истеричек наложением рук. Отсюда поздним вечером 16 декабря 1916 года Григорий Ефимович отправился в гости к Феликсу Юсупову, где и был убит.

Ведущий от Гороховой к привокзальной площади Г-образный Большой Казачий переулок знаменит своими Казачьими банями, сохранившими дух первых перестроечных лет — пьяная обслуга, дамы несомненного поведения, бильярд, милицейская охрана. Место специальное, но, безусловно, колоритное.

Справа от вокзала, в сторону Технологического института, — район, именующийся Семенцами. Он назван так по имени стоявшей здесь «дружины мощных усачей» — лейб-гвардии Семеновского полка. В 1858 году педантично разлинованные улицы-роты были переименованы по названиям уездных городов Московской губернии. Новые названия офицеры запоминали по забавному мнемоническому правилу, обличающему близкое знакомство с ветреными танцовщицами: Разве (Рузовская) Можно (Можайская) Верить (Верейская) Пустым (Подольская) Словам (Серпуховская) Балерин (Бронницкая).

Семенцы — приятный старый район. Будто кусок Васильевского острова бросили на побережье мрачного Обводного канала. Улицы здесь широкие, несколько бульваров; кварталы котируются у риелторов, но никаких особенных магазинов и ресторанов здесь нет.

После революции Семенцы славились шпаной. Почти все дворы в этом районе — проходные, и уходить от милицейской погони здесь одно удовольствие. В феврале 1923 года на Можайской, 38, в одну из 24 засад, устроенных сотрудниками гпу, попались и были застрелены милиционером Бусько знаменитый налетчик Ленька Пантелеев и его друг Мишка Корявый. «Ленька Пантелеев, сыщиков гроза, на руке браслетка, синие глаза». Бывший чекист, в 1922 году, в возрасте 20 лет, организовал шайку, специализировавшуюся на вооруженном грабеже; обносили в основном нэпманов. Пантелеев приобрел необычный авторитет среди петроградской шпаны. На всех углах в городе красовались граффити: «До 10 вечера шуба ваша, после 10 — наша. Ленька Пантелеев». Осенью 1922 года был арестован, но в День милиции вместе с тремя сообщниками бежал из «Крестов», после этого превратился в беспредельщика: за несколько месяцев его шайка убила 22 человека. Сразу после смерти Пантелеева появились лже-Пантелеевы, поэтому чтобы окончательно убедить общественность в его гибели, тело Леньки пришлось выставить на всеобщее обозрение в морге Обуховской больницы. Голову же впоследствии отделили от тела и содержат в банке с формальдегидом на кафедре криминалистики юридического факультета Санкт-Петербургского университета.

Гвардия

Первыми частями гвардии — отборной и привилегированной части русских войск — стали «потешные» полки Петра Великого из Преображенского и Семеновского. За время существования империи количество гвардейских частей постоянно возрастало. К 1914 году в гвардию входили 17 пехотных и 14 кавалерийских полков, а кроме того — военно-морские, инженерные и артиллерийские части. Все они квартировали в столице или ее пригородах, поэтому Петербург — город казарм, военная столица. Гвардия — неотъемлемая часть петербургского большого света. Жизнь гвардейского офицера подчинялась множеству писаных и неписаных правил: гвардеец не мог тратить мало, жить на Песках, носить мундир и фуражку не от портного Фокина, допивать бутылку шампанского до конца, торговаться в ресторане или магазине, терпеть оскорбление, жениться на купчихе, плохо говорить по-французски. За последний век существования императорской России статус гвардейцев в сознании горожан значительно эволюционировал, точнее, деградировал. В пушкинское время гвардия — интеллектуальная элита русского общества (Чаадаев, Лермонтов, декабристы); но трудно представить себе Блока и Ахматову в обществе гвардейских офицеров. Уже Вронский у Толстого — скорее спортсмен, чем интеллектуал.

Технологический институт и Роты

 

На людном и забитом машинами перекрестке Московского и Загородного проспектов и улицы Москвина всегда много девушек и молодых людей — рядом четыре вуза: Технологический, Архитектурно-строительный и Железнодорожный институты, а также Балтийский технический университет (бывший военмех).

Технологический институт (Московский просп., 26) готовит инженеров-химиков. Открыт он был еще при Николае I и славился до революции необычайной политизированностью студентов. Поэтому-то перед главным входом стоит памятник первому русскому марксисту Георгию Плеханову, который, вообще-то, учился в Горном институте.

На другой стороне Московского проспекта, в доме №19, находится Палата мер и весов, ныне Институт метрологии. Ее директором был Дмитрий Менделеев, здесь же, в казенной квартире, он жил. В саду Палаты мер и весов установлен памятник работы Ильи Гинзбурга (1932): изобретатель периодической таблицы сидит на ее фоне.

Между Московским и Измайловским проспектами, перпендикулярно им, проходят семь Красноармейских улиц, бывших Рот. Здесь стоял до революции лейб-гвардии Измайловский полк, третий по старшинству в гвардии после Преображенского и Семеновского. Ротами называли и весь этот район, вполне патриархальный и приятный.

По любой из Красноармейских можно выйти на Измайловский проспект и по нему пройти к полковому Троицкому собору. До случившегося 25 августа 2006 года страшного пожара его огромный голубой купол был виден издалека. Здесь в 1867 году венчался Достоевский с Анной Сниткиной. Собор в 1829 году построил Василий Стасов, чей бюст установлен в церковной ограде.

В Ротах осталось немало купеческих особнячков, причем чем ближе к Лермонтовскому проспекту, тем больше антиков. За чудовищным параллелепипедом гостиницы «Советская», на Курляндской улице и Рижском проспекте, дома XVIII века так же часты, как в Коломне. Но отсюда уже недалеко до порта, который стоит на двух островах — Гутуевском и Канонерском. Не пожалейте времени — с них открывается прекрасный вид на залив и доки.

Если же пойти по Измайловскому проспекту в сторону центра и свернуть по набережной Фонтанки направо, попадешь в старый Измайловский сад, в котором находится Молодежный театр, аналог московского театра «Эрмитаж». Летом это место крайне приятное. Здесь устраиваются всяческие праздники и проходят любопытные музыкальные фестивали.

Вокруг Сенной площади

 

Между Фонтанкой и каналом Грибоедова в старом Петербурге располагалась Спасская часть. Она лежала по обе стороны от Садовой, главной в городе торговой улицы. От Гостиного Двора до Крюкова канала тянулись рынки. В Апраксином Дворе торговали дичью, фруктами, грибами и ягодами, на Сенном рынке — мясом и овощами, на Горсткином — рыбой, на Александровском — подержанными вещами, на Никольском — всем перечисленным сразу, и там же нанимали на работу прислугу и поденщиков. Местность изобиловала ремесленными мастерскими, амбарами, недорогими трактирами. Население было крестьянским и купеческим. Много жило в этом районе бойких ярославцев — русских янки. Кишмя кишели нищие, карманные воры, спившиеся с круга личности, дешевые проститутки. И хотя в советское время большинство рынков закрылось, район не потерял своего духа: здесь торгуют всякой недорогой всячиной, людно, много пьяных и бомжей, дома как-то особенно грязны и неухоженны. За каналом Грибоедова — Казанская часть, чуть более чистая и благоустроенная. Ее особенность — необычайно плотная жилая застройка (в основном середины XIX века), почти полное отсутствие зелени, дворы-колодцы.

Полуостров, образуемый каналом рядом с Сенной площадью, называют Петербургом Достоевского. Здесь романист прожил много лет, тут происходят основные события «Преступления и наказания». Петербург Достоевского — такой же топоним, как «Острова» или «Охта». Всякий в Петербурге покажет, как добраться до этой в некотором смысле измышленной части города. Вопрос о том, существует ли в реальности «Дом Раскольникова» или «Дом Рогожина» — то есть имел ли Федор Михайлович в виду вполне определенные адреса, лестницы и чердаки, дискуссионен. Петербуржцы, однако, твердо знают, где именно Свидригайлов подслушал разговор Сонечки и Родиона Раскольникова. И с этой виртуальной реальностью приходится считаться. Петербург Достоевского существует так же, как Лондон Диккенса или Париж Бальзака. Гулять здесь стоит, освежив в памяти историю, случившуюся однажды летом с неким Родионом Раскольниковым.

Сенная площадь и Садовая улица

В июне 1999 года железобетонный козырек павильона станции метро «Сенная площадь» неожиданно обрушился на прохожих. 7 человек погибло, 13 было ранено. Место вообще считается несчастливым: станция метро сооружена на месте взорванной церкви Спаса на Сенной, первым архитектором которой был едва ли не Растрелли. На фундаменте церкви возведен огромный торговый комплекс «Пик». Площадь, прежде трущобную, к 300-летнему юбилею полностью реконструировали. Основной мотив — торговля сеном: скамейки поставлены на колеса от телег, чаша нового фонтана переделана из дореволюционной поилки для лошадей. Между тем сеном здесь перестали торговать еще в пушкинское время, здесь был самый большой продовольственный рынок в городе. Но реконструкция не так уж сильно испортила площадь: она и до нее была местом довольно некрасивым.

Дома на северной стороне площади разбомбили немцы, на их месте теперь сталинские жилые здания. От старого Петербурга осталась лишь гауптвахта, расположенная прямо напротив станции метро. В желтом ампирном павильончике (1820) прежде помещался караул, следивший за порядком на рынке, и арестантские помещения. Несколько дней здесь в 1874 году провел Достоевский, допустивший пару политических ошибок в заметке о пребывании киргизских депутатов в Петербурге. Сидя на гауптвахте, Федор Михайлович не мог не припомнить, что именно на Сенной его герой, Родион Раскольников, подслушал разговор о процентщице Алене и задумал ее убить, а потом здесь же, встав на колени, раскаялся в содеянном преступлении. На Сенной же герой другого романа, князь Мышкин, обменял у нищего свой серебряный крест на оловянный. Сейчас в гауптвахте располагается террариум петербургского зоопарка, что делает общую картину Сенной площади еще более странной.

Дом Мейнгардта, что на Садовой улице за Сенной площадью (№44), — типичный образец нелюбимой Достоевским «штукатурной архитектуры». Заказ владельца архитектору формулировался, по словам писателя, так: «Дожевское-то окно ты мне, братец, поставь неотменно, потому чем я хуже какого-нибудь ихнего голоштанного дожа, ну а пять-то этажей ты мне все-таки выведи жильцов пускать, окно — окном, а этажи чтоб этажами, не могу же я из-за игрушек всего нашего капиталу лишиться».

В 1831 году, в разгар холерной эпидемии, в доме Мейнгардта располагалась больница. Толпа черни, полагавшая докторов-немцев виновниками эпидемии, ворвалась сюда и убила нескольких врачей. Холерный бунт утихомирило только личное вмешательство Николая I. В этом же доме располагался трактир «Хрустальный дворец», где Раскольников фактически признавался в совершенном им преступлении и выслушивал исповедь Свидригайлова.

Изогнутый под прямым углом за домом Мейнгардта переулок Бринько (при Достоевском он назывался Таировым) был в середине позапрошлого века известен аж тремя дешевыми домами терпимости. В Таиров переулок заходил и Раскольников. «Тут есть большой дом, весь под распивочными и прочими съестно-выпивательными заведениями, из них поминутно выбегали женщины, одетые, как ходят «по соседству» — простоволосые и в одних платьях. В двух-трех местах они толпились на тротуаре группами преимущественно у сходов в нижний этаж, куда, по двум ступенькам, можно было спускаться в разные весьма увеселительные заведения». Одной из местных фей, Дуклиде, Родион дал 15 копеек — деньги, на которые он вполне бы мог сытно пообедать.

Далее на Садовой, за любопытным Музеем железнодорожного транспорта, расположился Юсупов сад — часть огромной усадьбы князей Юсуповых. Главный фасад дворца, возведенного Кваренги, выходит на Фонтанку, в сторону парка обращены белоколонный портик и протяженная терраса с широкой лестницей.

От Садовой к каналу Грибоедова (при Достоевском он назывался Екатерининским) ведет Кокушкин переулок. В его створе — Кокушкин мост, выходящий на Столярный переулок. Здесь Раскольников на следующий день после убийства решил: «Бросить все в канаву, и концы в воду, и дело с концом».

 

Вокруг Казначейской улицы

 

Рядом с Кокушкиным мостом, на углу Столярного переулка и канала Грибоедова, стоит один из самых больших в Петербурге середины XIX века доходных домов — дом Зверкова (№69/18). Зверков — ростовщик, кредитор Пушкина. Молодой Гоголь жил в этом доме с 1829 по 1833 год. Его он вспомнил в монологе Поприщина, героя «Записок сумасшедшего»: «Этот дом я знаю, — сказал я сам себе, — это дом Зверкова. Эка машина. Какого в нем народа не живет: сколько кухарок, сколько приезжих, а нашей братьи чиновников — как собак, один на другом сидит». Где-то здесь, по-видимому, обитал и Акакий Акакиевич, герой «Шинели».

Если повернуть по набережной канала направо и выйти к Казначейской улице, откроется дом №1/6, где Достоевский прожил с 1861 по 1863 год с первой женой и пасынком. Здесь же квартировал старший брат Достоевского Михаил со своим многочисленным семейством и помещалась редакция журнала «Время», который издавали братья Достоевские.

В доме Олонкина (Казначейская, 7) Достоевский написал «Преступление и наказание», «Игрока» и второй раз женился. В те времена дом был трехэтажным. Квартира Достоевского находилась во втором этаже над воротами. Преследуемый кредиторами, он обязался за год написать новый роман объемом не менее 10 печатных листов. В случае просрочки все права на сочинения Достоевского в течение 9 последующих лет переходили к издателю. Одновременно он взял аванс под роман «Преступление и наказание». С работой Достоевский категорически не успевал. Ему посоветовали взять стенографистку. Лучшая выпускница стенографических курсов девятнадцатилетняя Анна Сниткина пришла в дом Олонкина. До сдачи романа — это был «Игрок» — оставалось 26 дней. Роман существовал только в заметках и планах. 29 октября, к сроку, роман об игроке был закончен.

Между писателем и стенографисткой обнаружилась взаимная симпатия. Как вспоминала Анна Сниткина, Достоевский сказал ей, что задумал новый роман о «художнике, человеке уже немолодом… моих лет». По его словам, «герой был преждевременно состарившийся человек, больной неизлечимой болезнью, хмурый, подозрительный. Возможно ли, чтобы молодая девушка, столь различная по характеру и по летам, могла полюбить моего художника?» Анна Григорьевна отвечала: «Почему же невозможно? Неужели же любить можно только за внешность да за богатство?» Тогда Достоевский и говорит: «Представьте, что этот художник — я, что я признался вам в любви и просил быть моей женой. Скажите, что вы бы мне ответили?» — «…Я бы вам ответила, что вас — люблю и буду любить всю жизнь». Свадьба была решена.

На углу Гражданской улицы и Столярного переулка, что отходит от Казначейской, стоит дом Раскольникова (№19/5). В 1970 году он претерпел капитальный ремонт — уничтожили полуподвал; дом из пяти- превратился в четырехэтажный, заасфальтировали мощеный булыжником двор. Если войти через подворотню с Казначейской, лестница Раскольникова будет в правом углу. Обычно она закрыта на кодовый замок, так что следует дождаться жильцов, измученных посетителями. Изогнутая лестница с нависающими сводами сплошь исписана почитателями Достоевского и его героя-убийцы. На площадке четвертого этажа находилась квартира хозяйки, у которой и нанимал комнатку герой романа. До капитального ремонта тут была дверь черного хода, которая вела на кухню, имелось окно, выходившее на лестничную площадку. Нынче окна нет, вместо двери — проем. Но на чердак ведут все те же тринадцать ступенек. Одиннадцать раз выходит в романе Родион Романович из своей «каюты», десять раз возвращается в нее. Последний раз он вышел отсюда навсегда.

Третий спуск по лестнице — завязка романа. Герой идет к старухе-процентщице, идет, чтобы убить. «Он бросился к двери, прислушался, схватил шляпу, стал сходить вниз свои тринадцать ступеней, осторожно, неслышно, как кошка». Раскольников спускается во двор, входит в подворотню. До ремонта справа здесь была маленькая дверь, ведшая в дворницкую. «Из каморки дворника, бывшей от него в двух шагах, из-под лавки направо что-то блеснуло ему в глаза… Он бросился стремглав на топор и вытащил его из-под лавки, где он лежал между двумя поленьями».

Канал Грибоедова

 

Дом Сонечки Мармеладовой (наб. канала Грибоедова, 73) одним фасадом выходит на канал, другим — на Казначейскую. До капитального ремонта 1970-х годов он имел три этажа (сейчас четыре) и был светло-зеленым (сейчас желтый). «Стена с тремя окнами, выходившая на канаву, перерезывала комнату как-то вкось, отчего один угол, ужасно острый, убегал куда-то вглубь». Соня жила во дворе, справа от подворотни, на третьем этаже в «девятом нумере, на дверях которого было написано мелом: «Капернаумов портной». Рядом, «шагах в шести» на той же площадке, у мадам Ресслих остановился Свидригайлов.

Дальше, налево по каналу, набережную пересекает Вознесенский проспект, соединяющий Адмиралтейство с Варшавским вокзалом. В его створе — Вознесенский мост, с которого на глазах Раскольникова бросилась в канал самоубийца. Здесь же произошла душераздирающая сцена сумасшествия Екатерины Ивановны Мармеладовой. Со следующего, Фонарного, моста и Большой Подьяческой улицы открывается великолепный вид на купол Исаакиевского собора: улица находится прямо на оси Исаакия.

Двигаясь далее вдоль канала, мы перемещаемся в другую историческую эпоху. В доме №91 в ноябре 1998 года была убита депутат Государственной думы Галина Старовойтова. Двое убийц поздно вечером дождались на чердаке этого дома «волгу», на которой Галина Васильевна и ее помощник Руслан Линьков приехали с аэродрома Пулково. Когда они вошли в парадную (подъезд Старовойтовой находится во дворе, слева от подворотни), киллеры спустились по лестнице, застрелили Старовойтову и ранили Линькова, затем по проходному двору вышли на улицу Декабристов, где их ждала машина. В убийстве обвинены охранники агентства «Благоверный князь Александр Невский». Все они родом из города Дядьково Брянской области. Заказчик пока не найден, но существует предположение, что заказчиком был один из депутатов Государственной думы от партии лдпр.

Дом №90/2, симпатичный «французистый» особняк в духе поздней эклектики на другой стороне канала, на углу Средней Подьяческой улицы, был построен для Екатерининского собрания — фешенебельного карточного клуба. Пешеходный цепной Львиный мост в створе Малой Подьяческой улицы и Львиного переулка возведен в 1826 году. Четыре фигуры сидящих львов функциональны: из их пастей торчат цепи, на которых держится все сооружение.

Дом старухи-процентщицы расположен на левом берегу канала и выходит и на Среднюю Подьяческую, и на набережную (№104). Трижды по ходу романа Раскольников побывал здесь. Первый раз, проверяя план будущего преступления, он шел к нему прямо от своего дома: «Идти ему было немного, он даже знал, сколько шагов от ворот ее дома: ровно семьсот тридцать… С замиранием сердца и нервною дрожью подошел он к преогромнейшему дому, выходившему одною стеной на канаву, а другой в -ю улицу (как считают исследователи, Среднюю Подьяческую. — Прим. ред.). Этот дом стоял весь в мелких квартирах и заселен был всякими промышленниками — портными, слесарями, кухарками, разными немцами, девицами, живущими от себя, мелким чиновничеством и проч. Входящие и выходящие так и шмыгали под обоими воротами и на обоих дворах дома. Тут служили три или четыре дворника. Молодой человек был очень доволен, не встретив ни которого из них, и неприметно проскользнул сейчас же из ворот направо на лестницу. Лестница была темная и узкая, «черная».

Чтобы попасть к квартире старухи, надо войти в арку, выходящую на Среднюю Подьяческую, и свернуть налево. Парадное перед вами. Процентщица Алена и ее глухонемая сестра Лизавета жили на четвертом этаже. На площадке находилась еще одна квартира, но она пустовала, пустовала и квартира на третьем этаже.

Во второй раз Раскольников пришел сюда убивать. На втором этаже рабочие красили квартиру, что справа. Здесь Раскольников после двойного убийства пережидал, пока в квартиру старухи пройдут закладчики с дворником, заподозрившие неладное.

Третий раз Раскольников зашел в дом по пути в полицейскую контору. Она располагалась на углу Большой Подьяческой и Большой Садовой улиц (№58 по Садовой). Съезжий дом Спасской части с высокой восьмигранной пожарной каланчой сохранился. Здание приобрело нынешний вид в 1849 году. Убийство процентщицы и ее сестры произошло в третьем участке Спасской части. Контора третьего участка находилась как раз тут. Здесь Раскольников в конце романа признался в совершенном им двойном убийстве.

 

По Фонтанке к Летнему саду

 

Свернув за Аничковым мостом по набережной Фонтанки на север, к Неве, мимо протяженного классицистического здания Екатерининского института благородных девиц, построенного Кваренги (сейчас — одно из зданий Российской национальной библиотеки) можно выйти к Шереметевскому дворцу, роскошной усадьбе русского графского рода, владельцев Кускова и Останкина. Место было подарено Петром I фельдмаршалу Борису Петровичу Шереметеву, лучшему русскому полководцу Северной войны.

Дворец, называемый также Фонтанным домом, построен Саввой Чевакинским в конце 1740-х годов для сына фельдмаршала, генерал-аншефа Петра Шереметева, рачительного хозяина, удесятерившего родовую собственность выгодным браком с Варварой Черкасской. Двухэтажный дворец с мезонином выстроен в стиле елизаветинского барокко. Интерьеры парадной анфилады в значительной степени сохранились. В 1844 году архитектор Корсини поставил на набережной Фонтанки чугунную узорчатую ограду. В 1847 году к дворцу слева пристроен одноэтажный флигель с гербом владельцев над воротами. Сейчас во дворце — филиал Музея театрального и музыкального искусства. Во дворе, ближе к Литейному проспекту, — Музей Анны Ахматовой. Она жила в северном садовом флигеле дворца в 1918–1920 годах, а в южном — с перерывами с 1920 до 1952 года.

Напротив цирка на набережную Фонтанки выходит улица Белинского, примечательная обилием кафе и ресторанов — они буквально в каждом доме (самые выдающиеся — Il Grappolo и «Пробка»). Петербуржцы предпочитают называть эту улицу Симеоновской, по стоящей на ней церкви Симеона и Анны. Церковь построена архитектором Михаилом Земцовым в царствование Анны Иоанновны и сочетает черты древнерусской архитектуры и декор петровского барокко. Императрица уделяла храму особое внимание. Узнав, что церковь в народе называют просто Симеоновской, она издала специальный указ: «И в словесных разговорах произносить церковь Святых Симеона и Анны».

Дальше по Фонтанке вплоть до Пестеля (она же — Пантелеймоновская) можно увидеть несколько домов хорошей архитектуры пушкинского времени. Особенное внимание стоит обратить на дом Мижуева (№26), дом Голицына (№20) и дом Пашковых (№18). В доме Голицына в 1810-х жили братья Тургеневы, Сергей и Николай. У них осенью 1817 года, взбодренный лафитом и разговорами о вольности святой, восемнадцатилетний Пушкин забрался на подоконник и, глядя на расположенный напротив Михайловский замок, написал знаменитую оду «Вольность»: «Глядит задумчивый певец/На грозно спящий средь тумана/Пустынный памятник тирана,/Забвенью брошенный дворец».

Еще одно примечательное здание на этом участке Фонтанки — дом №16. С 1838 года в нем находилось Третье отделение, с 1880-го переименованное в Департамент государственной полиции. Ныне здесь городской суд. Этот особняк екатерининского времени был продан в казну владельцем Диканьки Виктором Кочубеем. Тут находилась служебная квартира шефа жандармов, который по совместительству руководил тайной полицией; тюрьма и офисы располагались во дворе. Так что на здешнем балконе когда-то пили чай Александр Бенкендорф и Вячеслав Плеве. Кроме всего прочего, здание Третьего отделения интересно длиннейшей системой проходных дворов, выходящих на улицу Пестеля. Дом №14 по набережной построен в 1910 году по проекту Алексея Щусева. Будущий автор Мавзолея стилизовал дом под аннинское барокко — стиль Пантелеймоновской церкви и Симеона и Анны. Соседний дом №12 — один из лучших экземпляров сталинского ампира, удачно стилизованный под русскую классику, — спроектировал архитектор Евгений Левинсон.

Протяженное здание на набережной Фонтанки напротив Летнего сада, увенчанное барабаном с плоским куполом, — бывшее Училище правоведения, аристократическое учебное заведение, готовившее юристов. Впрочем, самый знаменитый выпускник — Петр Чайковский — предпочел юриспруденции музыку. Форма в училище была зеленая с желтым, и правоведов называли чижами. «Чижик-пыжик, где ты был? На Фонтанке водку пил!» — студенческая песня правоведов. Этому-то чижику в 1992 году театральный режиссер и художник Резо Габриадзе поставил прелестный маленький памятник. Нахохленная птичка сидит на уступе набережной Фонтанки со стороны Инженерного замка. Памятник неоднократно похищали, но каждый раз его отливали заново.

Вокруг улицы Пестеля

 

Огромную территорию за улицей Пестеля занимает комплекс Соляного городка. Здесь когда-то находились склады соли и вина. С 1870-х здания Соляного городка использовались как выставочные помещения. Здесь находились Музей прикладных знаний и павильоны Русского технического общества, Сельскохозяйственный и Кустарный музеи. После войны в Соляном городке размещался Музей обороны Ленинграда, закрытый в 1949 году в связи с «Ленинградским делом». В 1989 году ранее расформированная экспозиция музея восстановлена. Рядом с Соляным городком стоит Пантелеймоновская церковь, возведенная в 1739 году архитектором Иваном Коробовым. В день святого Пантелеймона, 27 июля, русский флот одержал две главные победы над шведами в Северной войне — при Гангуте в 1714 году и при Гренгаме в 1720-м. На брандмауэре дома №11 напротив церкви — мемориальная доска в память об обороне полуострова Ханко в 1941 году. Ханко — финское название все того же Гангута: после Финской войны полуостров был отдан под советскую военно-морскую базу, а в ноябре 1941 года краснофлотцы сдали базу финнам и перебрались в Кронштадт. Мемориальную композицию увенчивает бездействующий фонтан. Впрочем, живший по соседству Бродский подбадривал защитников Ханко: «Здесь должен быть фонтан, но он не бьет./ Однако сырость северная наша/Освобождает власти от хлопот,/И жажды не испытывает чаша./Нормальный дождь, обещанный в четверг,/Надежней ржавых труб водопровода./Что позабудет сделать человек,/То наверстает за него природа».

Где-то здесь хорошо бы перейти Пантелеймоновскую улицу и пройти квартал по Соляному переулку до Мухинского училища (официально оно называется Художественно-промышленной академией) — преемника Центрального училища технического рисования барона Штиглица, готовившего художников-прикладников (кузнецов, дизайнеров, стеклодувов, мебельщиков, модельеров). В огромном здании, построенном в стиле итальянского ренессанса, со стеклянным куполом и замечательными интерьерами (Максимилиан Месмахер, 1895) есть Музей декоративно-прикладного искусства. Среди выпускников «Мухи-Штиглица» — Михаил Шемякин, супруги Ольга и Александр Флоренские, Дмитрий Шагин.

Следующий любопытный объект по улице Пестеля — дом-улица Ратькова-Рожнова (№13–15, архитектор Павел Сюзор, 1900). Виктор Шкловский писал об этом странном здании: «Изменялся город, стали появляться высокие дома с башенками. На многих улицах выросли дома богача Ратькова-Рожнова. В этих домах подворотни высотой в три этажа, и освещенный электричеством двор становится похож на пустынную улицу». Василий Ратьков-Рожнов унаследовал огромное состояние лесоторговцев Громовых. Он работал у них топ-менеджером и сумел удачно разрулить финансовые потоки собственников в свою пользу. На четырехэтажной арке двора, с задней ее стороны, две скрещенные «Р», вензель владельца. По обеим сторонам арки, с лицевой ее стороны, — монументы и символы тех видов бизнеса, в которые этот владелец был вовлечен: носы пароходов, топор (лесосеки), пшеничные колосья (экспорт зерна). В доме Ратькова-Рожнова находится заметный на антикварном рынке магазин «Пантелеймоновский», а в доме напротив — магазин «Ренессанс», специализирующийся на ампирной мебели.

На углу Литейного проспекта и улицы Пестеля стоит совершенно удивительный пятиэтажный доходный дом Мурузи, стилизованный под Альгамбру — мавританский дворец в Гранаде. Экзотический заказ сделал архитектору Александру Серебрякову князь Александр Мурузи. Папаша владельца, Дмитрий Мурузи, — турецкий подданный, трапезундский князь и русский шпион. Прознав о профессии князя, турки его обезглавили. Вдову же с многочисленным потомством Россия приняла и буквально озолотила: внешняя разведка умела платить по счетам. Этимология архитектуры здания такова: «Сами мы не местные, с Востока — роскошь, нега, фонтан, гарем». Сохранилась квартира князя, занимающая весь бельэтаж на Литейном. Здесь и вправду фонтан, мрамор, курительные комнаты, арабески, кариатиды и вообще все, что нужно богатому человеку. Понятно, что князь в конце концов разорился, дом перешел к другим владельцам, а потом превратился в скопище коммунальных квартир.

В последней от Литейного парадной дома Мурузи, если идти по улице Пестеля в сторону Преображенского собора, сконцентрировалась история литературы. Здесь много лет определял вкусы, распускал сплетни, плел интриги пресловутый menage a trois: Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский и Дмитрий Философов. Главной была Зинаида Николаевна. Это она лорнировала молодого Сергея Есенина, для поддержания имиджа истинно русского человека пришедшего к ним в гости в валенках: «Молодой человек, почему вы пришли в гетрах?» Она же позже утверждала, что большевики не просто занимаются каннибализмом (это было как бы общеизвестно), а делают из трупов аристократов котлеты, которыми и кормят кронштадтских матросов и латышских стрелков. В этой же парадной жил поэт, мемуарист, любимый собутыльник Блока Владимир Пяст. По непонятной лотерее на этой же лестнице на втором этаже провел большую часть своей жизни нобелевский лауреат Иосиф Бродский. Своему дому он посвятил эссе «A Room and a Half».

Дом Мурузи соседствует со Спасо-Преображенским всей гвардии собором. Построенный Василием Стасовым в 1829 году храм — обычный для этого зодчего классицизм. Ограда собора состоит из 102 орудийных стволов турецких пушек — трофеев, взятых русской армией в войне 1828–1829 годов. Собор стоит в центре Преображенской площади, образованной пересечением улиц Пестеля, Рылеева и Короленко, а также Манежного и Безымянного переулков. К северу от собора — сдержанное финское консульство, только что построенное на месте казарм Жандармского дивизиона.

Дом Булатова (Рылеева, 1) состоит из двух зданий — трехэтажного классицистического особняка неизвестного автора и более поздней пристройки в духе ранней эклектики. Хозяин дома, полковник Булатов, во время восстания декабристов должен был захватить Петропавловскую крепость. Вместо этого он явился в Зимний дворец и признался в собственных преступных намерениях. В ходе следствия по делу декабристов он находился в комендантском доме Петропавловской крепости и, не выдержав мук совести, покончил жизнь самоубийством, разбив голову о стену.

Дом №3 по улице Рылеева принадлежал Спасо-Преображенскому собору. Он не заслуживал бы упоминания, если бы не стал роковым в судьбе первого мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака. В начале 1990-х дом был передан для ремонта фирме «Ренессанс», которая, как считала тогда Генеральная прокуратура, получила заказ за некоторую мзду. Квартиры достались видным чиновникам Смольного и племяннице Анатолия Александровича. Дальнейшее общеизвестно: допрос, бегство в Париж, триумфальное возвращение, полная реабилитация, безвременная смерть.

 

 

Кирочная, Фурштатская, Чайковского

 

Если повернуть с Преображенской площади в переулок налево и выйти на Кирочную улицу, сразу напротив будет лютеранская кирха Святой Анны (Анненкирхе) — отсюда и название улицы. Эту церковь в виде ротонды построил Юрий Фельтен в 1779 году. При кирхе существовало известнейшее училище Анненшуле — ныне 239-я физико-математическая школа, кузница победителей международных олимпиад в области точных наук. Выпускники трех гимназий Санкт-Петербурга (30-й, 239-й и 610-й) имеют в городе такую же репутацию, как те англичане, что закончили Итон.

Через двор Анненкирхе можно выйти на Фурштатскую улицу. Отсюда начинается аристократический квартал Литейной части: Фурштатская, Сергиевская (нынешняя Чайковского), Потемкинская, Таврическая улицы. Хозяин Фонтанного дома граф Шереметев вспоминал о 1860-х годах: «В то время Сергиевская улица уже так обстроилась, что по справедливости могла считаться петербургским Faubourg Saint-Germain, и многим дамам нравилось это сравнение». В нынешнем Петербурге это дипломатический квартал. Здесь соседствуют генеральные консульства сша, Германии, Австрии, Великобритании, Индии и Кубы и парадная резиденция американского консула.

На Фурштатской особенно хорош особняк Кочубея (№24) — модерн с налетом ретроспективизма. Парадный фасад разноэтажен, наличествуют все присущие стилю детали: изразцы, майолика, художественное литье, разноразмерные окна. Интерьер сохранился. Внутри — уютный дворик с фонтаном, выходящий на улицу Чайковского. Последнее десятилетие тут была детская поликлиника, но сейчас вокруг здания происходит какая-то возня.

Еще два интересных особняка на Фурштатской отданы муниципальными властями под совершение гражданских обрядов. В №52 (архитектор Александр фон Гоген, 1857) — Дворец бракосочетания. Гоген строил свой особняк для знаменитого предпринимателя, короля бумаги и целлюлозы Константина Варгонина. А в №58 (архитектор Александр Померанцев, 1896) регистрируют новорожденных. Это заведение называется дворец «Малютка». Прежде дом принадлежал крупному чиновнику Николаю Спиридонову.

Самые знаменитые из особняков улицы Чайковского — №27, 28 и 30. №27 — дом графов Орловых-Давыдовых (1874) — примечателен как штаб-квартира масонского объединения «Великий Восток», в которое входили многие депутаты Государственной думы, члены Временного правительства и аристократы, в том числе и владельцы здания братья-графы Алексей и Александр, богатеи и покровители искусств. Особняк Нечаева-Мальцева (№30, архитектор Боссе, 1846) — промышленника, владельца Гусь-Хрустального — относится ныне к милицейскому ведомству и замечателен невероятно роскошным, на грани дурного вкуса, интерьером, созерцать который могут ныне только следователи и подследственные. Наконец, №28 — дом Кельха (1904), банкира и владельца пароходства, — стилизация в духе французского ренессанса (лицевой фасад) и пламенеющей готики (со двора). В советское время здесь находился райком партии, сейчас это Дом юриста.

Таврический сад

 

Улица Чайковского ведет к Таврическому саду — самому большому в центре города. Некогда аристократический дворцовый парк при советской власти стал официально именоваться Городским детским парком. От того времени остался памятник пионерам-героям. За последние годы судьба парка, где еще сохраняется обаяние первоначальной планировки с огромным прудом, каналами, горками, не определилась окончательно. Здесь появился памятник Сергею Есенину, один из самых уродливых в городе: крайне неуверенного вида поэт сидит на клумбе и как бы чего-то стесняется. По соседству — памятник Ленину и бюст Чайковского. На месте прелестной оранжереи хотят построить очередной «элитный жилой комплекс», реконструируемый киноцентр «Ленинград» должен превратиться в развлекательный центр с картингом и боулингом, а рядом вместо площадки архаичных аттракционов вскоре соорудят новое здание детского катка.

Таврический сад можно обойти с юга по Кирочной улице. Отсюда начинается огромный комплекс полкового городка Преображенского полка (часть казарм снесли под возведение малоэтажного жилого комплекса «Парадный квартал»). Здесь же, на Кирочной, Музей Суворова. Его здание было построено архитектором Гогеном на деньги, собранные по подписке в 1904 году. Слева и справа от входа, над которым высится какая-то почти древнерусская крепостная башня, два мозаичных панно: «Отъезд Суворова в Итальянский поход» и «Переход Суворова через Альпы». Среди прочих мозаичистов в их создании принимал участие и Михаил Зощенко-старший. Маленький Михаил Зощенко, будущий писатель, помогал отцу выложить елочку на левом панно, там, где будущий генералиссимус прощается с дворней и домашними в селе Кончанском, отправляясь бить французов.

Таврическая улица (восточная граница сада) до последнего времени считалась в Петербурге самой дорогой. Застраивалась она перед революцией, когда в Таврическом дворце открылся первый русский парламент. Поэтому дома здесь изначально возводились с учетом требований наступающего автомобильно-электрического века: металлические перекрытия, лифты, гаражи. Здесь ходишь — как будто пересекаешь пограничный контроль под камерами видеонаблюдения и присмотром охранников. Даже на утреннюю пробежку в Таврическом здешних квартировладельцев сопровождают телохранители.

На углу Таврической и Тверской улиц стоит «Башня» Вячеслава Иванова (№35; 1905). На последнем этаже круглого эркера («башни») с лета 1905 года жил поэт Вячеслав Иванов с супругой — беллетристкой Лидией Зиновьевой-Аннибал. На «Ивановских средах» бывали многие литераторы, художники, философы. Собрания отличались богемно-артистическими развлечениями и занятиями оккультными практиками. С «башни» был выход на крышу. Корней Чуковский вспоминал: «В белую петербургскую ночь мы, художники, поэты, артисты, опьяненные стихами и вином, — а стихами опьянялись тогда, как вином, — вышли под белесоватое небо, и Блок, медлительный, внешне спокойный, молодой, загорелый, забрался на большую железную раму и по нашей неотступной мольбе уже в третий, в четвертый раз прочитал эту бессмертную балладу своим сдержанным, глухим, монотонным, безвольным, трагическим голосом». Шел май 1906 года, читалась «Незнакомка».

Добрую часть домов на Таврической (№3, 5, 7, 17) строил архитектор Александр Хренов, мастер средней руки, стиль которого определялся заказчиком. Специализировался он на дорогих и комфортных доходных домах и всякий раз отмечал свое авторство специальной мраморной доской на фасаде. Тут тебе и неоклассика, и модерн, и поздняя эклектика. А вот №37 — работа Алексея Бубыря, классический модерн с асимметрической планировкой, гранитной облицовкой нижних этажей, светлой плиткой на третьем-пятом этажах. Герб владельцев Обольяновых — под крышей на срезанном углу фасада, выходящем на Таврическую и Тверскую улицы.

Таврический дворец занимает северную часть Таврического сада и выходит на Шпалерную улицу. Построен он архитектором Иваном Старовым; Екатерина II подарила его своему многолетнему фавориту и ближайшему другу князю Григорию Потемкину-Таврическому за то, что тот присоединил к России Крым (Тавриду). Вместе с дворцом Потемкин получил графский титул. Главный двухэтажный корпус увенчан плоским куполом на невысоком барабане и объединен одноэтажными галереями с боковыми двухэтажными корпусами. Таврический дворец служил прототипом для барских помещичьих усадеб по всей России. Одна из их особенностей, восходящая к творению Ивана Старова, — контраст между благородной сдержанной архитектурой фасада и роскошью интерьеров. Но почувствовать этот контраст большинству смертных не дано — историческое здание всегда занимали официальные учреждения: Государственная дума, Временное правительство, Петроградский совет рабочих депутатов, Учредительное собрание. Сейчас здесь заседает Межпарламентская ассамблея стран снг, и красоту Большой колонной галереи, Гобеленовой гостиной и Зимнего сада делят между собой парламентарии Азербайджана, Белоруссии, киргизские и казахские политики. Великолепный парадный двор Таврического дворца прежде был распахнут к Неве, с которой дворец соединялся каналом. В 1863 году архитектор Мерц построил между ним и Невой водонапорную башню. В 2003 году в ней открылся отличный Музей воды.

 

Петербург Путина

Литейная часть и особенно Пески представляют особый интерес для почитателей нынешнего российского президента. Здесь в Басковом переулке, 12, Владимир Путин провел детство. До 8 класса ходил в 193-ю школу, которая тогда находилась в том же переулке, в доме №8, дрался во дворе, решил заняться самбо, занялся самбо, посетил приемную КГБ на Литейном, 4, где и сказал, что хочет быть разведчиком. Рядом со Смольным находился в 1970-е годы юридический факультет, который он закончил, чтобы поступить на работу в Большой дом. Наконец в Смольном он стал вначале одним из министров в мэрии, а потом и первым заместителем Анатолия Собчака. Тут он познакомился и подружился с коллегами-министрами Алексеем Кудриным, Германом Грефом, повстречал Илью Клебанова, Валентину Матвиенко, Сергея Миронова, Анатолия Чубайса и других людей, которыми гордится наша страна.

 

По Шпалерной к Смольному

 

Всю нечетную сторону Шпалерной улицы занимают казармы Кавалергардского полка. Общий мрачный колорит этой части улицы поддерживает и монумент Феликсу Дзержинскому, установленный на излете застоя рядом со зданием школы фсб. Однако монотонность застройки скрадывается постепенно приближающимся и как бы парящим в воздухе растреллиевским Смольным собором.

Слева, не доходя до Смольного, в Ставропольском переулке, — Кикины палаты, памятник архитектуры Петровской эпохи. Первый хозяин, руководитель Адмиралтейства Кикин, был казнен по делу царевича Алексея. Собственно, в Кикиных палатах и собирались его сторонники, мечтая о том времени, когда безумный и жестокий царь наконец отдаст богу душу и престол достанется тихому и справедливому царевичу Алексею. После смерти Кикина его дворец был занят Кунсткамерой, а потом казармами. В 1950-е годы разрушенное в войну здание воссоздано архитектором-реставратором Ириной Бенуа, и в нем расположилась музыкальная школа.

Смольный собор — по мнению большинства знатоков Петербурга, лучшее и непревзойденное творение Франческо Растрелли. Здесь, на изгибе Невы, императрица Елизавета Петровна заложила Воскресенский Новодевичий монастырь, для которого архитектор должен был построить огромный собор с колокольней выше Ивана Великого. Строительство собора было завершено в 1757 году, а колокольню так и не построили. Неосуществленный проект можно увидеть в музее Академии художеств. Смольный собор — удивительный памятник того архитектурного стиля, который практиковал Растрелли. Он не имеет аналогов в Европе, да и вообще к тому времени барокко представлялось для европейцев анахронизмом. Четыре колокольни прижаты к высокому барабану центрального купола и как бы взмывают вверх. Собор, в котором ныне проводят концерты и выставки, окружают жилые корпуса монастырского двора с четырьмя церквями по углам.

Справа от собора расположена площадь Пролетарской Диктатуры (ранее — Орловская, Лафонская). Собственно площадь составляют офисные здания брежневского времени и неоклассические пропилеи (архитектор Владимир Щуко, 1924), образующие парадный вход в Смольный институт. Площадь уникальна для России тем, что здесь сидят бок о бок сразу два губернатора: в Смольном — Валентина Матвиенко, а в здании правительства Ленинградской области (угол Суворовского проспекта и Ярославской улицы) — областной губернатор Валерий Сердюков.

Смольный институт — типичное творение Джакомо Кваренги — построен в 1808 году для первого и самого привилегированного из институтов благородных девиц. С конца XIX века заведение потеряло былой престиж, дворянские девушки отдали предпочтения гимназиям и Высшим женским курсам. В 1917 году в Смольный институт вселились Всероссийский центральный исполнительный комитет и Петроградский совет солдатских и рабочих депутатов. В сентябре председателем Петроградского совета был избран Лев Троцкий, и здание превратилось в большевистскую штаб-квартиру. В ночь с 7 на 8 ноября Второй съезд Советов фактически передал большевикам власть в стране, узаконив Совет народных комиссаров во главе с Лениным. Здесь в одном из классов, где еще недавно смолянки читали Лафонтена, группа никому не известных интеллигентных маргиналов создала власть, которая правила Россией 74 года. Под утро в гимнастическом зале жены постелили на соседних матах постели двум новым хозяевам одной шестой части суши — Ленину и Троцкому. Председатель Совнаркома все не мог уснуть и спрашивал смертельно уставшего наркома иностранных дел, как он думает, продержится ли новое правительство, скажем, неделю.

С марта 1918 года в Смольном обитала только городская власть, представленная сменявшими друг друга коммунистическими проконсулами. Место оказалось гиблым. Здесь Зиновьев пытался сделать Петроград столицей мировой революции и руководил расстрелами «бывших», но был смещен и после долгих унижений обнимал сапоги своих палачей на Лубянке. Отсюда Киров приказывал взрывать храмы и определял сроки соловецкой каторги епископам и профессорам, пока не пал от пули Леонида Николаева. Отсюда Жданов проводил великую чистку 1934–1938 годов и не сдавал немцам блокадный город, а потом его отравили на валдайской даче. Тут Попков и Кузнецов восстанавливали Ленинград и проводили в жизнь постановления о Зощенко и Ахматовой, пока сами не стали жертвами «Ленинградского дела». Страшный Адрианов, бесцветный Спиридонов, вздорный Толстиков, вечно злой Романов, вальяжный Зайков, представительный Соловьев, бессмысленный Гидаспов, харизматичный Собчак, скромно-хозяйственный Владимир Яковлев — никто на этом месте не обрел лавров. Правда, после Попкова уже не расстреливали.

 

Стрелка

 

Биржевая площадь, как и многие городские архитектурные ансамбли, строилась в расчете на вид с воды. Раньше тут находился Петербургский торговый порт, и все пространство вокруг занимали приплывшие издалека парусники. Потом водоизмещение судов увеличилось, и порт перенесли в Кронштадт, а в 1885-м — на Гутуевский остров. И сейчас смотреть на Стрелку лучше всего с Троицкого моста, с борта прогулочного кораблика или со стен Петропавловской крепости. Единственное, что может помешать лицезреть архитектурную симфонию, — плавучий фонтан, установленный на деньги городского «Водоканала» прямо в невских волнах перед носом у острова. Летом он музицирует, светится, постоянно меняет форму — в общем, всячески привлекает к себе внимание публики подобно заезжему провинциальному циркачу. На зиму фонтан убирают на чистку, и Стрелка предстает в своей незамутненной красоте.

Ансамбль, задуманный Тома де Томоном, состоит из мощного, похожего на античный храм здания Биржи, двух Ростральных колонн, южного и северного пакгаузов, башен Пушкинского Дома и Кунсткамеры, Дворцового моста через Большую Неву и Биржевого через Малую. Скругленный клин площади с пейзажным сквером вдается в акваторию в том месте, где Нева разделяется на два рукава.

Построенная в 1816 году Биржа при советской власти стала Центральным военно-морским музеем — до того лучшее в России собрание по истории флота находилось в Адмиралтействе. Вероятно, в ближайшем будущем зданию Томона вернут первоначальную функцию, разместив на Стрелке нефтяную биржу, а музей снова будет вынужден переехать. Ростральные колонны, фланкирующие Биржу, прежде служили маяками. До сих пор по специальным случаям в расположенных на их верхних площадках чашах зажигают гигантские факелы. Первые ростры (носы вражеских кораблей) были выставлены на римском форуме в знак победы при Анциуме. С тех пор их приделывают к колоннам, воздвигнутым в честь морских побед. На постаментах петербургских Ростральных колонн — аллегорические изображения четырех российских рек: на той, что ближе к Зимнему дворцу, — Нева и Волхов, на той, что у Биржевого моста, — Волга и Днепр. Прихотливый выбор обусловлен категорией рода: две реки — дамы, две — джентльмены.

В южном пакгаузе (он построен одновременно с Биржей), выходящем на площадь и Университетскую набережную, выставлены чучела и другие экспонаты Зоологического музея, который вместе с Военно-морским (пока он еще здесь) составляет идеальный аттракцион для любознательных школьников. Потому днем на Биржевой площади обычно множество детей. В северном пакгаузе, расположенном на углу Биржевой площади и набережной Макарова, оживление, наоборот, начинается ближе к ночи, когда к клубу Plaza съезжаются джипы и «мерседесы». Клуб вместе с находящимися на другой стороне Малой Невы ресторанами-поплавками «Акварель» и «Летучий голландец» и расположенными в соседнем Таможенном переулке «Старой таможней» и «Рестораном», составляет вокруг Биржи своеобразный развлекательный ансамбль для местных яппи и заезжих командировочных.

За «Плазой», на набережной Макарова, — Институт русской литературы, или Пушкинский Дом, где хранятся рукописи Александра Сергеевича и многих других писателей. Здесь же — историко-литературный музей (посещение только в составе экскурсионной группы, 328 05 02), экспонирующий стулья Гончарова, гусиные перья Тургенева, печатные машинки, на которых зарабатывали свои Сталинские премии классики советской литературы. На фронтоне института — Меркурий, Нептун и Церера, имеющие, как известно, отношение к торговле, а не к словесности. Это легко объяснимо — здание было построено для петербургской таможни.

От Пушкинского Дома можно свернуть налево, на Тифлисскую улицу, почему-то не переименованную большевиками. Справа — неоклассический дом акцизного ведомства, откуда в начале XX века контролировалась вся торговля спиртным в России. Тифлисская улица выводит к построенному Кваренги трехэтажному гостиному двору с открытой галереей первого этажа. Это так называемая Корзухина артель. Ныне здесь исторический и философский факультеты университета.

Пройдя мимо Корзухиной артели, можно попасть на имеющий форму подковы Биржевой проезд, куда выходит западный фасад томоновской Биржи. До начала XX века никакого проезда не было: вплоть до здания Двенадцати коллегий лежала дивная Биржевая площадь со сквером, где круглый год матросы торговали попугаями и обезьянками, а весной, после открытия навигации, тут же продавались первые свежие устрицы. Но в 1904 году Леонтий Бенуа построил в центре площади огромную гинекологическую клинику для лейб-акушера Дмитрия Отта, доктора, принимавшего роды у императриц и великих княгинь. Клиника Отта — ее и сейчас так называют — испортила один из лучших архитектурных ансамблей города.

По Таможенному переулку из проезда можно выйти к Кунсткамере на Университетской набережной. Со времен Анны Иоанновны и до екатерининского царствования здесь размещалась вся русская наука — Академия наук с библиотекой, анатомический театр, музеи и обсерватория. Построено здание по проекту Георга Маттарнови в 1734 году, но некоторые видят в проекте руку великого прусского архитектора Андреаса Шлютера, который, впрочем, умер до начала строительства от перенапряжения — он изобретал вечный двигатель. Трехэтажное здание венчает многоярусная восьмигранная башня со средневековым астрономическим инструментом под названием «армиллярная сфера» на небольшом куполе. Кунсткамера — несомненный шедевр петровского барокко. Сейчас в ней помещаются два музея: Антропологии и этнографии (туда входит петровская коллекция «монстров и натуралий») и мемориальный — Михаила Ломоносова.

Следующий дом по набережной, на другой стороне Таможенного переулка, — Академия наук, трехэтажное здание с восьмиколонным ионическим портиком, построенное Джакомо Кваренги. Академики собирались здесь с 1824 по 1934 год, пока главное научное учреждение страны не переехало в Москву. На площадке второго этажа — мозаика «Полтавская баталия» работы Михаила Ломоносова. Со стороны Таможенного переулка в цокольном этаже неплохое и дешевое академическое кафе.

Вокруг Университета

 

Коллегий — по-нашему министерств — Петр основал двенадцать, и решил поместить их для удобства документооборота все в одном здании. Главный фасад здания Двенадцати коллегий выходит на Менделеевскую линию, боковые — на Университетскую набережную и площадь Сахарова, служебный — во двор. Сейчас это главный корпус Петербургского университета, здесь расположены геологический и биологический факультеты и университетская библиотека. Архитектура — двенадцать отдельных совершенно одинаковых корпусов с выступами-ризалитами по центру. Крыша каждой из коллегий, с характерным для петровского барокко переломом, соединена с соседними только у основания. Все это длиннейшее (380 метров) здание по второму этажу пронизывает знаменитый университетский коридор.

Университет — самое престижное учебное заведение Петербурга — переехал сюда в 1837 году. Вообще же основан он был то ли в 1724 году, то ли в 1819-м, и эта неопределенность позволяет часто отмечать юбилеи. Его выпускниками были три руководителя России — Александр Керенский, Владимир Ленин и Владимир Путин, а также Петр Столыпин, Иннокентий Анненский, Александр Блок, Иван Павлов, Дмитрий Менделеев, Сергей Юрский, Татьяна Толстая и Борис Гребенщиков. Учились, но не закончили — Мандельштам и Довлатов.

В главное здание Университета можно войти с Менделеевской линии или с набережной, пройдя охранника, внимательного к молодежи и равнодушного к взрослым. Кроме упомянутого уже коридора, где стоят бюсты прославленных профессоров, можно осмотреть богатый университетский музей (на третьем этаже), Музей-квартиру Менделеева и барочный Петровский зал, выпить кофе в одном из многочисленных студенческих кафетериев и выйти в университетский двор. Тут сохранились открытая галерея вдоль здания коллегий, здание «Же де пом» (для игры в мяч) с отличной классицистической лестницей работы Валлен-Деламота, ботанический сад с оранжереями, ректорский флигель (там у дедушки Андрея Бекетова родился в 1880 году внук — Александр Блок), кафе и магазины.

Через дворы можно выйти к центру светской жизни — зданию филологического и восточного факультетов. В Петербурге студентки филфака считаются главными модницами и красавицами. На сам факультет, впрочем, пускают только по студенческим билетам. В подвальном помещении филфака — отличный книжный магазин, а во дворе — сад скульптур: тощие Блок с Ахматовой, бегемот (студентки чешут его за ухом, чтобы побыстрее выйти замуж), голова Бродского на чемодане (чемодан из русской бронзы, голова из американской) и другие монстры. Главный фасад здания (оно строилось как дворец для Петра II) выходит на Университетскую набережную.

На другой стороне тупика, именуемого Филологическим переулком, — Манеж кадетского корпуса (Университетская наб., 13), хорошо сохранившийся памятник елизаветинского барокко. Сейчас там концертный зал и неплохой ресторан «Беллини». Собственно Кадетский корпус размещался в соседнем дворце Меншикова. Здание построено в 1711 году Джованни Марио Фонтаной и Иоганном Готфридом Шеделем для генерал-губернатора Петербурга, президента военной коллегии, светлейшего князя Александра Меншикова. После опалы и ссылки светлейшего его дворец передали Сухопутному шляхетскому корпусу, первому в России закрытому учебному заведению, готовившему офицеров. В xix веке он был преобразован в кадетский корпус — нечто вроде нынешних суворовских училищ. Сейчас в подлинных интерьерах, декорированных голландской фаянсовой плиткой, с живописными плафонами, резными панелями и изразцовыми печами, размещается филиал Эрмитажа — экспозиция, посвященная русской культуре первой трети XVIII века.

За Меншиковским дворцом, через линию (та сторона, что у дворца, до 1918 года называлась Кадетской, сейчас — Съездовской, а противоположная — 1-й), расположен Румянцевский сквер с серым гранитным обелиском Винченцо Бренны. Венчает его бронзовый орел, сидящий на шаре; на пьедестале — надпись «Румянцева победам». Фельдмаршал граф Петр Румянцев-Задунайский — выпускник Сухопутного шляхетского корпуса, победитель пруссаков под Кунерсдорфом, турок под Ларгой и Кагулом. Сад вокруг обелиска разбили в 1867 году на деньги василеостровского купца Соловьева, поэтому его называют еще и Соловьевским. С того времени сохранились два фонтана и небольшая эстрада. В 1999 году в саду установили бюсты Репина и Сурикова, изваянные еще в 1950-х. Мотивация понятна: рядом Академия художеств.

От Румянцевского сквера отходит весьма живописная улица Репина, самая узкая в городе (ее ширина — 5–6 метров) и к тому же застроенная по преимуществу двух- и трехэтажными жилыми домами. На ее пересечении с Большим проспектом — лютеранская церковь Святой Екатерины, построенная в 1771 году Юрием Фельтеном. Васильевский остров, особенно в первых линиях, считался в дореволюционном Петербурге своеобразной немецкой слободой. Здесь существовало три лютеранских прихода, Смоленское лютеранское кладбище, детский приют, католическая немецкая каплица, школы (в том числе гимназия Карла Мая, которую закончили многие мирискусники), рестораны и пивные. Немецкое население включало предпринимателей (в доме №28 на 1-й линии жил открыватель Трои Генрих Шлиман), художников (дом №21 по той же линии принадлежал Александру Брюллову), врачей, но прежде всего — ремесленников: булочников, колбасников, пивоваров.

Улица Репина выходит на Средний проспект — самую торговую и оживленную магистраль Василеостровского района. На его пересечении с 3-й линией стоит еще одна лютеранская кирха — неоготическая церковь Святого Михаила с высоким шпилем. Валентин Серов, живший в бытность свою студентом Академии художеств в доме №20, писал: «Одно окно меня приводит всегда в восторги, оно почти сплошь заполнено готической кирхой очень милой архитектуры — стрельчатые окна, контрфорсы, флораны, шпиль. Я чувствую себя в Германии, хозяйка у меня вдобавок чистая немка».

 

Академия Художеств

 

Параллельно Неве от 8-й до 5-й линии идет Академический переулок: почти все дома двух-трехэтажные, построенные во времена Венецианова и Брюллова. По переулку можно выйти к Академии художеств, расположенной между 4-й и 3-й линиями и Университетской набережной. Главный фасад выходит, естественно, на набережную. Роскошное здание спроектировали профессор академии Валлен-Деламот и ректор Кокоринов; закончили строить в 1776 году. Над входом, между колоннами портика, — фигуры Геркулеса и Флоры и надпись «Свободным художествам. Лета 1765» (год основания). Скульптурно-архитектурную композицию венчает Екатерина Великая, недавно вновь отлитая в металле и вознесенная на купол академии. Здание пронизано дворами, как сыр дырками: художникам необходимо естественное освещение. Со времени постройки сохранился великолепный вестибюль, через который можно попасть в круглый двор с сидящим будто на большой сковороде бронзовым основателем академии графом Иваном Шуваловым работы Зураба Церетели, а оттуда уже — в любой из четырех прямоугольных, пока что пустых.

Академия была основана и по сию пору существует в двух ипостасях: как некое научно-художественное сообщество и как высшее учебное заведение в области изобразительных искусств. В первом качестве академия с 1947 года перенесена в Москву, где ею сейчас благополучно руководит Зураб Церетели. Ныне Академия живописи, скульптуры и архитектуры имени Ильи Репина — это учебное заведение, имеющее славные традиции, но даже среди городских художественных вузов не самое популярное. Зато тут имеется отличный музей, особенно замечательный коллекцией архитектурных моделей.

В обширном академическом саду по 4-й линии размещаются мастерские, дома профессоров, учебные флигеля и колонна, поставленная в память об основании академии. Напротив, на набережной, стоят древнеегипетские сфинксы с гробницы фараона Аменхотепа III. Николай I купил их у египетского паши. Гранитную набережную со спуском к Неве соорудил в 1832 году Константин Тон.

26 июля 1999 года на следующем за сфинксами спуске к Неве было совершено самое голливудское преступление Петербурга — расстреляли крупнейшего топливного магната города Павла Капыша. Вооруженные гранатометами и автоматами Калашникова преступники поджидали магната на лестнице в нескольких метрах от съезда с набережной на мост Лейтенанта Шмидта. Спуск узкий и извилистый, несколько человек на нем остаются невидимыми с обоих берегов реки. После того как автомобили конвоя Капыша повернули с 1-й линии на набережную, один из убийц зажег на светофоре с ручным управлением красный сигнал. Машина магната остановилась. Обе кумулятивные гранаты попали в боковую стойку — самое уязвимое место бронированного джипа Chevrolet Suburban. Убийцы бросили гранатометы и автоматы на гранитном спуске и спокойно ушли через набережную, где около Румянцевского сквера их уже ждал автомобиль. Преступление не раскрыто.

 

 

От Александровского парка до Авроры

 

Пространство к северу от Петропавловской крепости вплоть до 1840-х годов занимал гласис — огромный пустырь: его специально не застраивали, чтобы враг не мог подобраться к Петропавловской крепости незамеченным. Воинственный Николай I уже не боялся угрозы с севера и распорядился разбить на месте пустыря обширный парк и назвал его Александровским, так как день его открытия совпадал с днем святого Александра Невского. Репутация у парка долгие годы была ужасной: приют разврата и хулиганства. В 1910 году здесь на танцульке банда хулиганов с острова Голодай зарезала солдата. Это всполошило всех, в том числе и государя, и с этого момента началась борьба с хулиганством в Петербурге. Впрочем, и во второй половине XX века в парке Ленина, как он тогда назывался, было проще простого получить по морде.

По существу, парк — это широкий бульвар, вытянутый вдоль Кронверкского проспекта. Близость Сытного рынка и метро делают Александровский парк местом весьма оживленным. Здесь торгуют всякой всячиной, едят, играют в теннис, танцуют; здесь — зоопарк, аттракционы, планетарий, театр «Балтийский дом» и Мюзик-холл (это гигантское сооружение, открытое в 1912 году, изначально называлось Народным домом императора Николая II).

Если вы любитель военной истории или привезли с собой в Петербург дитя мужского пола — вам в Артиллерийский музей. Идти надо от метро по парку направо, мимо здания Ортопедического института с майоликовой иконой работы Кузьмы Петрова-Водкина на фасаде. Вы выйдете к Кронверкскому проливу, разделяющему Петроградский и Заячий острова. Направо по набережной пролива находится Кронверк — внешнее укрепление Петропавловской крепости, которое прежде опоясывали ров с водой (он сохранился) и гласис. Сразу за мостом на валу обелиском отмечено предполагаемое место казни пяти декабристов — Павла Пестеля и Кондратия Рылеева (руководителей, соответственно, Южного и Северного обществ), Михаила Бестужева-Рюмина и Сергея Муравьева-Апостола (они командовали взбунтовавшимся на Украине Черниговским полком) и Петра Каховского (убийцу петербургского генерал-губернатора Милорадовича). Казнь готовилась второпях; Каховского и Бестужева-Рюмина пришлось вешать дважды — в первый раз они сорвались. Сам Артиллерийский музей занимает окруженное пушками, ракетными установками и самоходными орудиями огромное мрачное краснокирпичное здание в виде подковы — бывший Арсенал (1860).

На границе Каменноостровского проспекта и Александровского парка стоит фонтан-памятник миноносцу «Стерегущий» (1911). Миноносец этот 26 февраля 1904 года в Желтом море вступил в неравный бой с японскими кораблями. Почти вся команда (49 человек из 53) погибла в ходе артиллерийской дуэли. По едва ли достоверной легенде, два выживших матроса открыли кингстоны и затопили корабль, чтобы миноносец не достался врагу. На лицевой стороне памятника — горельеф с изображением двух матросов на фоне хлещущей из кингстонов воды, на тыльной стороне — памятная доска с изображением корабля и список команды.

Каменноостровский проспект начинается за Троицким мостом, связывающим центр города с Петроградской стороной. Мост, открытый к 200-летнему юбилею города, сооружен французской фирмой «Батиньоль». Это роскошный памятник модерна — пожалуй, самый красивый из 800 мостов Петербурга. С Троицкого видны сразу семь других мостов — Дворцовый через Большую Неву, Биржевой — через Малую, Иоанновский через Кронверкский пролив, Эрмитажный через Зимнюю канавку (это вниз по течению); Литейный через Неву, Верхне-Лебяжий через Лебяжью канавку и Прачечный через Фонтанку (если смотреть вверх по течению).

На Троицкой площади, начинающейся сразу за мостом, выделяется здание в стиле конструктивизма. Это Дом политкаторжан. Здание с солярием, магазином, рестораном, клубом, музеем, детским садом и 144 квартирами было построено в 1933 году и предназначалось для членов Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, по преимуществу меньшевиков и эсеров, сидевших в царских тюрьмах. В 1935 году общество закрыли, а в 1937-м 132 семьи выселили, большинство взрослых жильцов арестовали, а детей отправили в специальные детские дома. К 300-летию Петербурга на деньги православного миллионера Игоря Найвольта на площади рядом с Троицким мостом возвели часовню — вполне удачное сооружение, купол которого рифмуется с куполами Великокняжеской усыпальницы в Петропавловской крепости и Исаакиевского собора. Часовня, как говорят, поставлена с таким расчетом, чтобы въезжающие на Петроградскую сторону через Троицкий мост видели первым делом не Соборную мечеть, а православную часовню.

Два классических образца петербургского модерна, стоящие на другой стороне огромной площади, в советское время были соединены специальным переходом; здесь расположен Музей политической истории России. Особняк Брандта построен в 1910 году архитектором и дизайнером Робертом Мельцером для крупнейшего петербургского лесоторговца. Сохранились неоклассические ворота кованого металла, подвесной фонарь в арке двора. Во дворе — панно, изображающее победу архангела Михаила в схватке с дьяволом и горельеф: девушка дивной красоты приглашает усталого путника в дом. Особняк Кшесинской сооружен Александром фон Гогеном в 1906 году для балетной примы, любовницы цесаревича (будущего императора Николая II), а также великих князей Сергея Михайловича и Андрея Владимировича. За последнего Матильда в конце концов вышла замуж. Весной и летом 1917 года здесь находилась штаб-квартира большевиков.

Троицкая площадь продолжается Петровской набережной с неоклассическим особняком великого князя Николая Николаевича, командовавшего в 1914–1915 годах русскими войсками и знаменитого своей грубостью (архитектор Александр Хренов, 1913). Сейчас здесь резиденция полномочного представителя президента по Северо-Западному федеральному округу.

Дальше по набережной в обнесенном металлической оградой сквере можно видеть бюст Петра I (скульптор Пармен Забелло, 1875) и помещенный при Николае I в кирпичный футляр Домик Петра I. Стоящий за ним жилой дом №6 хрущевского времени известен в городе как Дворянское гнездо. В нем получали квартиры представители статусной советской интеллигенции и партийные работники. Здесь, в частности, жил Георгий Товстоногов. Напротив Домика, на набережной, — спуск к воде; по обеим его сторонам на гранитных постаментах стоят гигантские статуи китайских мифологических существ Ши-цза, привезенные в 1907 году из Маньчжурии.

Ниже по набережной в 1940 году был построен Дом адмиралов Балтфлота (№8), с крыши которого бдительно вглядываются в расположенный напротив Летний сад гигантские скульптуры матроса и рабочего. Здесь в Неву впадает Большая Невка, а Петровская набережная вливается в Петроградскую. На стыке двух набережных вычурная бронзовая наяда держит в руках ботик Петра. Этот не слишком удачный памятник морякам и создателям Флота России, вообще говоря, талантливого скульптора Михаила Аникушина, главного городского скульптора хрущевской и брежневской поры, установлен в 1996 году.

За наядой напротив стоянки крейсера «Аврора» — Нахимовское военно-морское училище, бывший Городской училищный дом имени Петра Великого — фантазия на тему петровского барокко, выполненная в 1912 году архитектором Александром Дмитриевым и художником Александром Бенуа. Это как бы хрестоматия барочных приемов: башня со шпилем, крыша «с переломом», мелкая расстекловка окон, двухцветные стены, картуш с бюстом императора над главным входом.

Пеньковая улица с любопытными промышленными сооружениями начала XX века отходит вглубь участка к Мичуринской, к пожарной части с каланчой 1870-х годов и одному из самых заметных жилых домов современного Петербурга, комплексу «Евросиб» (архитекторы Марк Рейнберг и Сергей Шаров), варьирующему мотивы конструктивизма и модерна.

От Соборной мечети до Сытного рынка

 

От Троицкой площади начинается Каменноостровский проспект, который Мандельштам называл «самой легкой и безответственной улицей Петербурга». И сейчас, как и в начале xx века, проспект считается модным и щегольским.

Соборная мечеть построена в 1913 году по проекту Николая Васильева, Степана Кричинского и Александра фон Гогена. Это один из самых больших в Европе мусульманских храмов — он вмещает 5000 человек. Деньги на строительство мечети собирали среди российских мусульман, главным жертвователем был эмир Бухарский. За образец взяты мавзолей Гур-Эмир в Самарканде и минареты Исфахана. По пятницам все пространство у мечети заполняется верующими, идущими на намаз. В Петербурге с момента основания города существует влиятельная татарская община, в последние десятилетия здесь обосновались десятки тысяч азербайджанцев и северокавказских горцев.

Первый дом по проспекту, №1–3, с широким открытым двором построил в 1904 году Федор Лидваль для своей матери Иды. Та содержала модное ателье, где белошвейки, по слухам, не отличались особой строгостью нравов. Это здание в стиле северного модерна стало первой большой постройкой Лидваля и сразу сделало его знаменитым. Дом украшен вензелем с литерой L, фирменным клеймом зодчего, и скульптурными рельефами, изображающими волков, зайцев, филинов, мухоморов, пауков и прочую флору и фауну североевропейских лесов.

Дальше — двухэтажный особняк Сергея Витте (1898). Государственный деятель переехал сюда из казенной министерской квартиры после отставки в 1906-м. Впрочем, впереди еще были заключение Портсмутского мира, титул графа и окончательное отстранение от власти. Здесь Витте писал воспоминания, интриговал против Столыпина, перенес покушение террористов (бомба, которую опустили в 1907 году с крыши особняка в дымовую трубу боевики ультраправого Союза русского народа, не разорвалась). Примечательной деталью особняка был лифт, ходивший с первого этажа на второй.

Дальше, на противоположной стороне проспекта, за пересечением Каменноостровского с Малой Посадской, в глубине двора стоит обширное неоклассическое строение, занятое киностудией «Ленфильм» (№10). У гуляющего по окружающим кварталам Петроградской стороны невольно возникает ощущение дежавю: киностудия выпускает одну за другой мыльные оперы, а отъезжать далеко киногруппы ленятся, поэтому кадры из «Бандитского Петербурга», «Ментов» и «Улиц разбитых фонарей» преследуют вас повсюду.

В нескольких десятках метров дальше по проспекту в 1902– 1906 годах архитектор Василий Штауб построил на небольшой Австрийской площади три здания (№13, 18, 20/10), стилизованные под североевропейский ренессанс. Сложная стереометрия крыш, башенки со шпилями задали основной градостроительный мотив Каменноостровского. К счастью для Петроградской стороны, строившие здесь в советское время архитекторы старались не вносить диссонанс в сложившуюся застройку. Пример такого дома — №17 по Каменноостровскому проспекту, сооруженный архитекторами Гурьевым и Фромзелем в 1950-е годы. Помимо трогательного барельефа с пионерами, сажающими яблоньку, дом примечателен еще и тем, что в нем жил Аркадий Райкин. Рядом выходит фасадом на Каменноостровский одно из лучших новых зданий города. Проектировавший бизнес-центр на Малой Монетной, 2, Сергей Чобан искусно сочетал при помощи современных технологий и материалов мотивы римской и петербургской архитектуры.

На углу Каменноостровского и Большой Монетной стоит отличный неоклассический доходный дом №19 (архитектор Сима Минаш). Интересно, что стилизован здесь не петербургский, а московский классицизм, а именно — архитектура Доменико Жилярди. На другой стороне Большой Монетной улицы, в глубине сада, расположено здание бывшего Императорского Александровского лицея, переведенного сюда из Царского Села в 1844-м. Золотые дни этого учебного заведения к тому времени были позади, но оно все еще исправно поставляло дипломатов для российского внешнеполитического ведомства.

На противоположной стороне Каменноостровского проспекта целый квартал занимает огромный комплекс доходного дома Первого Российского страхового общества (№26–28, архитекторы — сразу три члена семьи Бенуа: Юлий, Леонтий и Альберт, а также Александр Гунст, 1914) в неопределенно-западноевропейском стиле — эдакий парижский «отель». После революции в доме жили видные ленинградские партийцы, от Григория Зиновьева и Сергея Кирова до жертв «Ленинградского дела» Алексея Кузнецова и Петра Попкова. Главная достопримечательность этого жилого комплекса — огромная разветвленная система проходных дворов; войти с проспекта можно через любую арку. Так можно попасть и к курдонеру, выходящему на Кронверкскую улицу. Этот двор отмечен мало впечатляющим бюстом Дмитрия Шостаковича, жившего здесь перед войной. Окна восточного фасада выходят на Матвеевский садик. Сад назван по одноименной церкви (судя по фотографиям, необычайно красивой), взорванной в 1930-е годы, как и многие храмы Петроградской стороны.

На противоположной Кронверкской улице стороне сада стоит монстр — доходный дом Колобовых (архитекторы Сергей Гингер и фон Вилькен, 1910; Ленина, 8). Это строение с башней, открытыми дворами и лоджиями состоит из четырех пятиэтажных корпусов, соединенных крытыми галереями. Декор — барочный. Выходит домина сразу на три улицы: по стилю и размаху похоже скорее на Вену или Будапешт, чем на Петербург.

По Пушкарскому переулку можно выйти на Саблинскую улицу, ведущую к старейшему в Петербурге Сытному рынку. Эта часть Петроградской стороны выделяется среди других кварталов города. Переулки здесь пересекаются под самыми неожиданными углами, никакого «стройного, строгого вида». Петр Великий хотел, вообще говоря, создать регулярный город. Однако жизнь брала свое. Рядом с крепостью, где он, собственно, и задумывал тогда центр будущей столицы, образовались слободы с хаотической трассировкой улиц. Основатель города махнул рукой на это безобразие и решил перенести центр на Васильевский остров, а здесь, у Сытного, оставить все как есть. При этом вплоть до конца XIX века на Петроградской стороне, южнее Большой Пушкарской улицы, было запрещено каменное строительство: противник мог атаковать Петропавловскую крепость с севера, и в таком случае предместья надлежало сжечь. Поэтому архаическая, по существу, допетровская, планировка дожила на Петроградской стороне до нашего времени. Маленькие площади на углу Саблинской, Пушкарского переулка и улицы Кропоткина производят эффект спонтанной живописности — эркеры, башенки, неожиданные перспективы.

 

Аптекарский остров

 

Аптекарский и Петроградский острова разделяет речка Карповка. От станции метро «Петроградская» — пять минут ходу. Идти лучше по Каменноостровскому проспекту на север, мимо дома эмира Бухарского Сеид-Алима (№44б), который Степан Кричинский выстроил восточному владыке в духе палладианской архитектуры. Особенно примечательны двор и высокая лоджия. Все это великолепие облицовано желтовато-белым уральским мрамором.

Сразу за Силиным мостом, слева, уже два десятилетия строится гостиница «Северная корона». За ней видны купола Иоанновского женского монастыря, заложенного в 1900 году «всероссийским молитвенником» Иоанном Кронштадтским, а перед стройкой на Каменноостровском стоит двухэтажная вилла Покотиловой, построенная в 1909 году. Это стилизация под итальянскую архитектуру XVII века; на двух боковых ризалитах воспроизведены горельефы итальянского скульптора Луки делла Роббиа из флорентийского собора.

С Каменноостровского надо свернуть направо и идти по набережной Карповки, вдоль аллеи тополей, посаженных еще в 1898 году. Застройка здесь сплошь начала XX века, только дом №23 — современная стилизация под северный модерн, и довольно искусная. У трехэтажной старой трамвайной подстанции набережная Карповки раздваивается; дугу реки срезает по хорде коротенькая улица Литераторов. Она начинается двухэтажным домиком №19, построенным в 1905 году под богадельню для престарелых и неимущих писателей (отсюда и название улицы). В этом доме прожил большую часть жизни великий русский символист Павел Филонов, здесь он умер в блокаду от голода. Следующий дом, №21, особняк в стиле модерн, построен в 1905 году для чиновника и предпринимателя Молчанова. В окнах второго этажа сохранились витражи на темы «Калевалы». На башенке стилизованное изображение ключа, знака камергера (Молчанов носил это придворное звание). Дом Молчанов строил для своей гражданской жены — известной стервы и великой актрисы Марии Савиной (он у нее был уже четвертым мужем).

По правой стороне улицы Литераторов идет ажурная каменная ограда двора Первого дома Ленсовета, одного из лучших памятников советского конструктивизма. Раскрытое в сторону реки шестиэтажное здание с криволинейным центральным корпусом и двумя боковыми, примыкающими к главному под разными углами, сооружено в 1935 году архитекторами Левинсоном и Фоминым. В сторону Карповки обращена высокая терраса с фонтаном, цветочными вазами и массивными гранитными скамьями. Дом строился для новой советской знати: 76 отдельных квартир, некоторые — двухуровневые, с внутренними дубовыми лестницами. Встроенная мебель прилагалась. В этом доме родилась и выросла писательница Татьяна Толстая.

Если теперь перейти проспект Медиков и пройти по набережной Карповки мимо еще одного памятника конструктивизма — увенчанной башенкой с часами скругленной главной проходной завода «Ленполиграфмаш» (1938), вы выйдете к Ботаническому саду (вход в оранжереи — только с экскурсией, 234 17 64), разбитому в 1827 году на месте тех самых аптекарских огородов, что дали название всему острову. Настоящий рай здесь — поздней весной: расцветший сад заполняют готовящиеся к сессии студенты Медицинского (он на противоположном берегу реки) и Электротехнического (он примыкает к саду с севера) университетов, а также Химико-фармацевтической академии (к западу от сада); последняя — alma mater нынешней хозяйки Смольного Валентины Матвиенко.

С восточной границы сада — Аптекарской набережной — открывается великолепный вид на индустриальную Выборгскую сторону. Вдоль Большой Невки вытянулись циклопические краснокирпичные заводские корпуса: особенно впечатляет похожая на трехбашенный замок фабрика «Невка». Налево от Ботанического сада по Аптекарской набережной, в глубине участка перед новым доходным домом, небольшой обелиск. В августе 1906 года здесь было совершено покушение на тогдашнего главу мвд и по совместительству председателя Совета министров Петра Столыпина. Трое эсеров-максималистов под видом жандармов проникли на дачу, но были разоблачены еще во дворе (у одного из них отклеился накладной ус) и взорвали себя. При этом погибли еще 29 человек и была тяжело ранена дочь Столыпина. Сам глава правительства не пострадал. Обелиск в память погибших поставили в 1908 году.

По улице Профессора Попова можно вернуться на Каменноостровский проспект. На правой стороне проспекта, в сторону Каменного острова, несколько хрестоматийных памятников архитектуры начала хх века. Дом №61 с деревянными фахтверковыми конструкциями, построенный Федором Лидвалем. Дома №63 и 65 включены решительно во все путеводители по городу и учебники по истории отечественной архитектуры. Это первые образцы русского неопалладианства. Они построены Владимиром Щуко, который в 1930-е вполне органично развился в одного из основоположников сталинского ампира. Проектируя дом №65, известный как дом Маркова, Щуко впервые в России применил для доходного дома прием гигантского ордера — замкнутую систему полуколонн, вытянутых на высоту четырех этажей. Дом №63 примечателен скульптурными барельефами модного скульптора начала XX века В.Кузнецова.

Нечетная сторона Каменноостровского проспекта заканчивается домом №73–75, построенным для жилищного товарищества, как сейчас бы сказали, кондоминиума или кооператива (1914). Декор заимствован из Франции конца XVIII столетия. Этот жилой комплекс изначально отличался комфортом. Здесь к началу Первой мировой уже имелись центральное отопление, горячая вода, мусоропроводы, прачечные, лифты не только на парадных, но и на черных лестницах, и чудо тогдашнего жкх — центральная пылевысасывающая станция. В этом доме Михаил Лозинский перевел «Божественную комедию». Сейчас двор и дом охраняются.

За этим домом начинается Лопухинский сад — пейзажный парк, включающий в себя крохотный фьорд и кусочек некогда обширнейшего парка вельможи начала XIX века, министра юстиции князя Петра Лопухина. После его смерти парк перешел к миллионеру-старообрядцу Василию Громову. Построенная для него дача — единственное уцелевшее на острове деревянное здание.

Огибающая сад улица Академика Павлова ведет к Институту экспериментальной медицины, основанному в 1890 году как русский ответ французскому Институту Пастера и немецкому Институту Коха. Здесь боролись с бешенством, чумой, холерой и прочими бичами человечества. Микробиология в те времена была абсолютно авангардной и страшно модной наукой. Сохранилось главное здание института, построенное в 1892 году. В прелестной маленькой библиотеке, украшенной майоликовым порталом с вещими птицами Сирином и Алконостом, хранится погребальная урна с прахом врача Турчиновича, погибшего при экспериментах с бациллой чумы.

Налево от главного здания — памятник собаке Павлова. Нобелевский лауреат, убивший в ходе экспериментов сотни «друзей человека», инициировал установку скульптурной композиции, отмечающей заслуги лабораторных собак перед человечеством. На высоком пьедестале — бронзовый доберман-пинчер, по периметру — головы овчарки, гончей, сеттера, борзой, бульдога, ищейки, шпица и дворняги, из открытых пастей которых льют водяные струи. Под ними — четыре барельефа, посвященные открытиям, на которые Ивана Петровича натолкнули действия подопытных собак. Надписи составил сам Павлов. Одна из них: «Разломав штукатурку и сделав из нее пористую подстилку, собака показала экспериментатору прием, благодаря которому истекающий из искусственного отверстия поджелудочный сок не разъедает брюхо».

 

Вокруг Никольского собора

 

Прогулку по Коломне стоит начинать от Никольского рынка, гостиного двора екатерининского времени с открытыми галереями-аркадами. Вид у этого окраинного рынка не по-петербургски провинциальный. Напоминает скорее Кострому, чем столицу. Может быть, именно из-за этой неуклюжей стильности рынок многажды изображали художники «Мира искусства».

Пересечение Крюкова и Екатерининского каналов — любимое место петербургских фотографов. Здесь находятся сразу три моста: Пикалов и Красногвардейский — через канал Грибоедова и Староникольский — через Крюков.

Четыре двухэтажных дома напротив рынка через Крюков канал (№21, 23, 25 и 27) — «времен Очаковских и покоренья Крыма». Дом №23 принадлежал графоману графу Дмитрию Хвостову, женатому на племяннице Суворова. Сюда генералиссимус вернулся после Швейцарского похода и здесь умер 6 мая 1800 года.

С Пикалова моста и с бульвара хорошо видны золотые купола бирюзового Никольского собора и шпиль отдельно стоящей четырехъярусной колокольни, которую изображал Мстислав Добужинский в своих литографиях к «Белым ночам» Достоевского. Собственно, в этом районе и происходит завязка «сентиментального романа», здесь на набережной канала «в отдаленнейшей части города» встречаются Мечтатель и Настенька.

Никольский Морской собор (официальное его название Николо-Богоявленский) посвящен самому почитаемому в православии святому — Николаю-угоднику, покровителю всех плавающих и путешествующих. Собор был заложен в Морской слободе, где жили матросы и офицеры Балтийского флота, — отсюда и название. Построен он единственным соперником Растрелли Саввой Чевакинским и освящен в 1762 году при только вступившей на престол Екатерине II. Никольский собор, быть может, самая красивая барочная церковь в России. Сравнивать его можно разве что с постройками Ухтомского в Троице-Сергиевой лавре и Смольным собором. В пятиглавом соборе две церкви — нижняя и верхняя — с богатыми барочными деревянными иконостасами. Собор не закрывался при советской власти и не подвергался разрушениям (все другие церковные интерьеры пышного барокко в городе уничтожены). На стенах — мраморные доски в память о моряках, погибших в море. Не так давно к ним добавилась и доска с фамилиями членов экипажа подлодки «Курск». Никольский собор примечателен еще и тем, что здесь в 1966 году отпевали Анну Ахматову.

Собор выходит на проспект Римского-Корсакова, до революции называвшийся Екатерингофским. В доме Бенуа, который стоит на пересечении проспекта и улицы Глинки, с 1798 года жило семейство, давшее Петербургу архитекторов Николая, Леонтия, Альберта (который был еще и главным российским акварелистом) и Юлия, а также Александра, художника-декоратора и известнейшего арт-критика. К этому же роду принадлежали и многочисленные Лансере. В своих «Воспоминаниях» Александр Бенуа рассказал, что «вначале дом был всего в три этажа (по русскому счету), но в архитектурном смысле был тогда гораздо красивее, чем то, что получилось потом: он даже был настолько хорош со своими группами тройных окон под полукруглыми арками, что его можно было приписать самому Кваренги. К сожалению, папа, которому дом достался в наследство, пожелав увеличить его доходность, надстроил еще один этаж, и это обезличило фасад. Зато сохранились в целости прелестные маски над окнами нижнего этажа. Их было два типа. Одна изображала страшную, похожую на горгону рожу, другая — очень миловидную улыбающуюся особу с курьезно повязанной над головой прической. Нетронутой осталась и характерная парадная лестница». Все это осталось и сейчас, но интерьеры квартиры, к сожалению, полностью перестроены.

Если по проспекту Римского-Корсакова дойти до Кашина моста, перекинутого через Крюков канал, то можно полюбоваться отличным видом на Эстонскую православную церковь в русско-византийском стиле. Со времен Александра III православная церковь пыталась переманить эстонцев у лютеранской. Эстонцев тогда в Петербурге проживало около 20 тысяч, в основном в заводской Коломне. В результате около тысячи православных эстонцев составили приход храма на Екатерингофском проспекте.

На другой стороне проспекта стоят казармы Гвардейского морского экипажа, единственной части гвардии, представлявшей военно-морской флот. В гвардейские моряки отбирали самых рослых, исправных рекрутов. Командовал Гвардейским экипажем один из великих князей.

 

Вокруг Театральной площади

 

На углу проспекта Римского-Корсакова и Крюкова канала высится роскошный неоренессансный доходный дом №14/41 c курдонером и въездной аркой, украшенной атлантами (1914). Сразу за ним на набережной стоит особняк Половцова (№12; архитектор Михаил Месмахер, 1887), богача, государственного секретаря и председателя Русского исторического общества, с чьими домами мы еще не раз встретимся в городе. Большая часть особняка на Крюковом канале была отдана лошадям — конюшне и манежу.

Повернув направо, можно попасть на Театральную площадь. Здесь доминируют два здания, расположенные друг напротив друга, — Консерватория и Мариинский театр. Когда-то на месте Консерватории находился построенный в екатерининское время единственный тогда в столице Большой (Каменный) театр, глядевший фасадом на Крюков канал. В 1896-м на его месте построили Консерваторию. В здании — аудитории и два зрительных зала, большой и малый, где выступает студенческий театр и оркестр.

При Николае I напротив театра построили огромный каменный цирк — император предпочитал балеринам наездниц. В 1860 году цирк перестроили в Мариинский театр, открывшийся оперой «Жизнь за царя». Назвали новую сцену в честь супруги Александра II, императрицы Марии Александровны. Опера и балет переживали невероятный взлет, здание многократно достраивали и перестраивали. В результате главный фасад не производит впечатления цельного и монументального; с канала Мариинка выглядит красивее. Интерьер пятиярусного театра, напротив, не менялся и дошел до нас в первозданном виде: роскошный занавес Александра Головина, трехъярусная царская ложа и огромная хрустальная люстра. Неизменной осталась и цветовая гамма: сочетание голубого с золотом. Мариинский театр наряду с Эрмитажем — последние козыри Петербурга в отстаивании своей столичности. В вечном соревновании с московским Большим театром петербуржцы в последние годы явно вырвались вперед: и в опере, и особенно в балете — благодаря солисткам Ульяне Лопаткиной, Диане Вишневой и Дарье Павленко. В 2009 году Мариинку закроют на реконструкцию — внутри старого здания собираются заменить все сценическое оборудование, которое со времен Кшесинской практически не изменилось. К этому моменту через Крюков канал, на месте снесенного дк имени Первой Пятилетки, по проекту французского архитектора Доминика Перро должны построить второй корпус театра — бесформенное сооружение из золоченой сети.

На южной границе Театральной площади, на углу улицы Декабристов и Крюкова канала, находится «Дом с аптекой» (Крюков канал, 6–8). Тут вырос Игорь Стравинский, и здесь же находится аптека из блоковского «Умрешь — начнешь опять сначала,/И повторится все, как встарь:/Ночь, ледяная рябь канала,/ Аптека, улица, фонарь».

От Театральной площади можно повернуть налево по улице Декабристов и дойти до Хоральной синагоги на Лермонтовском проспекте, одной из самых крупных в Европе. Осип Мандельштам писал: «Синагога с коническими своими шапками и луковичными сферами, как пышная чужая смоковница, теряется среди убогих строений». Кварталы действительно невеселые. Приход синагоги состоит в основном из грузинских евреев, переселившихся в Петербург в конце 1980-х из нескольких местечек под Кутаиси. Самая известная из них — семья Мирилашвили, контролирующая большую часть петербургских казино. Она наряду со швейцарскими миллионерами Сафра и была основным спонсором реставрации. Михаил Мирилашвили сейчас в тюрьме, его обвиняют в организации убийства двух грузин, похитивших отца предпринимателя. В подвале синагоги работает отличный кошерный ресторан «Лехаим» — рыба фиш, голубцы холишкес, цимес, форшмак.

Чуть дальше по улице Декабристов находится Музей-квартира А.А.Блока. Свою округу поэт описывал как «мрачные места, где хулиганы бьют фонари, тусклые окна с занавесочками», впрочем, отмечал и «красивый изгиб Пряжки», и то, что «в переулках пахнет морем». Дом, в котором жил поэт с женой и матерью, выходит на набережную речки Пряжки. Здесь нет настоящей набережной с гранитными парапетами, зато много зелени, растут старые тополя. За рекой — Матисов остров: заводы, баня, маленькая гостиница и крупнейший в городе сумасшедший дом — больница Николая Чудотворца.

Мойка

 

Свернув с улицы Декабристов направо на набережную, можно дойти до Мойки. На одной ее стороне — живописные корпуса Адмиралтейского завода, а на другой — гранитная набережная и жилая застройка. Общая картина местности здесь решительно меняется. Двор, гвардия, балет — три кита, на которых держалась светская жизнь Российской империи. Кварталы, прилегавшие к историческому центру и Мариинскому театру, невольно становились богемно-аристократическими.

На углу Мойки и Английского проспекта — дворец великого князя Алексея Александровича (№122/2–4), брата Александра III, единственного холостяка в семье Романовых, красавца и светского человека с головы до ног. Он командовал русским флотом, по-настоящему не интересуясь ничем, кроме женщин (русским актрисам предпочитал француженок), еды и спиртного. Дворец, сооруженный в 1885 году много строившим для императорской семьи Месмахером, напоминает замки Луары: цилиндрические башни, завершающиеся куполами со шпилями, два роскошных въезда на Мойку, отлично сохранившееся чугунное литье ограды. Окружавший дворец огромный парк существенно урезали после смерти великого князя. Но сохранился общий дух замка, восходящий к романам Дюма, до которых хозяин был большой охотник.

Дом №18 по отходящему от Мойки Английскому проспекту арендовал для своей пассии, балерины императорского балета Кузнецовой, реформатор и либерал великий князь Константин Николаевич. В столице действовали народовольцы, великий князь боялся покушений, и в его кабинете на первом этаже и по сей день сохранились железные ставни. В 1893 году наследник, будущий император Николай II, перекупил особняк для своей возлюбленной Матильды Кшесинской, блистательно дебютировавшей на сцене Мариинского театра. По вечерам великие князья Михайловичи (сыновья Михаила Николаевича, брата Александра II) пели здесь грузинские песни, а остальные гости играли с наследником и хозяйкой в маленькую скромную баккара, было очень мило. Николай бывал здесь, впрочем, недолго: через год он обручился с Алисой Гессенской. Позже один из Михайловичей, Сергей, сменил государя в качестве покровителя великолепной Матильды и в конце концов построил ей собственный роскошный дом у Троицкого моста.

От улицы Писарева до Крюкова канала набережная Мойки выходит на Новую Голландию, небольшой остров, на котором Жан-Батист Валлен-Деламот в 1780-е годы построил каменные склады для корабельного леса. Бревна употребляли при постройке судов на Адмиралтейской верфи. Остров выбрали неслучайно: древесина пожароопасна. Мощные краснокирпичные стены с огромными полуциркульными окнами раскрываются роскошной парадной аркой, выходящей на Мойку. Через нее на склад шли плоты. Мирискусник Игорь Грабарь писал: «Эта прекрасная арка — одна из самых вдохновительных затей, сохранившихся от старого Петербурга». С того момента, когда корпуса судов стали делать из брони, Новой Голландии пытались найти иное применение. Анатолий Собчак мечтал открыть на острове развлекательный центр с художественными галереями, но тогда инвесторов не нашлось. Зато в 2006 году московский девелопер Шалва Чигиринский вместе с английским архитектором сэром Норманом Фостером взялись делать на острове театр, гостиницу, офисы и музей. Так что, возможно, через несколько лет вместо прекрасной, но недоступной декорации Новая Голландия превратится в популярный туристический аттракцион.

Прямо напротив Новой Голландии, на Мойке, 106, находится усадьба князей Воронцовых (1857). В 1895 году дворец выкупили для великого князя Александра Михайловича, который приходился Николаю II сразу и троюродным братом, и деверем: он состоял в браке с сестрой последнего императора Ксенией. Моряк и покровитель авиации, знаменитый плейбой, он спасся от красного террора, жил во Франции, Америке и Австралии, бросил жену и оставил после себя колоритные воспоминания, которые совсем недавно были переизданы. Дочь великокняжеской четы, племянница императора Ирина, вышла замуж за петербургского ловеласа, богача и бисексуала Феликса Юсупова. Сейчас дворец Александра Михайловича отдан под нужды физкультурников. Здесь расположился один из корпусов Академии имени Лесгафта, готовящей преподавателей физкультуры и тренеров по различным видам спорта.

Дворец Юсуповых, куда переехала Ирина, находится неподалеку, чуть дальше по набережной Мойки, на другой стороне Крюкова канала (№94, построен в 1760-е Валлен-Деламотом и перестроен в 1830-е). Мрачноватый снаружи, он примечателен интерьерами. Первые богачи в России, владельцы подмосковного Архангельского, Юсуповы заказали интерьеры лучшим декораторам 1830-х годов, а затем неоднократно перестраивали и достраивали анфилады первого и второго этажей. Большая часть обширной художественной коллекции Юсуповых была в 1920-е годы передана в Эрмитаж или продана за границу. В целом интерьер анфилад сохранился. В прелестном двухъярусном домашнем театрике в стиле рококо и сейчас дают представления — в основном оперы Моцарта. Сегодняшний статус Юсуповского дворца не очень ясен. Теоретически здесь должен быть Дом работников просвещения, но на практике он представляет собой нечто среднее между музеем и домом приемов, специализирующимся на иностранных туристах.

В Юсуповском дворце в ночь на 17 декабря 1916 года убили Григория Распутина; это роковое для судьбы России событие воссоздается в здешнем Музее восковых фигур. Кроме Феликса Юсупова в заговоре принимали участие великий князь Дмитрий Павлович, депутат Государственной думы Владимир Пуришкевич, доктор Лазаверт и офицер Сухотин. Пока Юсупов на первом этаже травил старца пирожными с цианистым калием, на втором дожидались соучастники. Яд не подействовал, и Юсупов расстрелял Распутина из револьвера, а потом поднялся к гостям распить шампанское за успех предприятия. Меж тем Распутин выжил и пытался бежать через выход во двор. Уже во дворе его дострелили и отвезли труп на Малую Невку, к Лазаревскому мосту.

На углу Ново-Адмиралтейского канала и Галерной улицы стоит дворец Бобринских (№58–60). Основатель рода Алексей Бобринский — внебрачный сын Екатерины II и Григория Орлова, беспутный картежник, проигравший несколько миллионов рублей (матушка заплатила). Великодушный Павел I публично называл Алексея Григорьевича братом и присвоил ему графский титул. Дворец построил в 1790-х Луиджи Руска. Это превосходный образчик барского дома с парадным двором, флигелями, въездными воротами со статуями. Похоже скорее на допожарную Москву, чем на Петербург.

Английская набережная

 

Английская набережная, к которой выходит Ново-Адмиралтейский канал, названа так по британской фактории, которая находилась здесь до начала XIX века. В первое столетие существования Петербурга англичане монополизировали внешнюю торговлю через петербургский порт, служили лейб-медиками императоров. Англомания — родовой признак высокосветского столичного снобизма: легкий английский акцент, верховая езда, яхта, бокс, садовник из графства Кент, томик Троллопа. Английская набережная влекла вельмож именно изысканной иностранностью — так в свое время Петра притягивала Немецкая слобода. Через непродолжительное время, вытеснив эдинбургских хирургов, бристольских купцов и йоркширских механиков, здесь обосновалась русская титулованная аристократия.

До площади Труда по Английской набережной — 14 дворцов и особняков и только один доходный дом (№58). Каменная застройка сложилась здесь уже ко временам Анны Иоанновны. Позднее здания только достраивались и перестраивались. Примечательная особенность — отсутствие подворотен: задние фасады и дворы выходят на параллельную набережной Галерную улицу.

В доме №74 по Английской набережной жили основатели театра марионеток Гауш и Деммени. Нынешний вид дом приобрел в пушкинское время. Его первым владельцем был уральский заводчик петровского времени Никита Демидов, а затем — лейб-хирург Павла I и Александра I, президент Медико-хирургической академии Яков Виллие (Джеймс Уайли). Дом №62 — особняк Варшавских, железнодорожных королей и банкиров. Сюда герой «Анны Карениной» Стива Облонский ходил наниматься на службу и был обижен, что ему пришлось «жида дожидаться». В доме №56 — центр петербургской английской колонии, англиканская церковь Иисуса Христа, построенная в 1815 году Джакомо Кваренги. Сохранился церковный зал, памятные металлические доски в честь англичан, умерших в Петербурге, витражи и люстры. Сейчас здесь находится бывший монополист в области туров по Петербургу — Городское экскурсионное бюро. Дом №54 принадлежал еще одному великому князю, брату Николая II Михаилу Александровичу, и под дворец был перестроен Робертом Мельцером. Михаил, как и его дядя и сосед по набережной Павел Александрович, пренебрег законами ради страсти — женился на дважды разведенной Наталье Вульферт и был на долгое время отлучен от двора.

Дом №44, известный как особняк Румянцева, сменил множество знаменитых владельцев. Свой современный вид он получил в 1820-е годы при Николае Румянцеве, сыне фельдмаршала, министре иностранных дел эпохи Наполеоновских войн. Румянцев был крупнейшим библиофилом своего времени. После его смерти собрание книг было завещано казне, перевезено в Москву и стало основой Румянцевской библиотеки, она же — имени Ленина, она же Российская государственная.

С 1882 года дворцом владел герцог Евгений Лейхтенбергский. Сын великой княгини Марии Николаевны то ли от князя Максимилиана Лейхтенбергского, то ли от французского актера Буссана, он с юности отличался легкостью нравов. Молодым офицером он бежал в Париж с французской актрисой. За это его судили, разжаловали и лишили орденов. Во втором браке герцог был женат на красотке и чудовищной стерве, родной сестре «белого генерала» Скобелева Зинаиде. Герцогиня Лейхтенбергская была известна своей эксцентричностью и расточительностью, открыто жила с великим князем Алексеем Александровичем, вела ночной образ жизни, а любимых собак кормила котлетами, которые специально готовил повар-француз.

После смерти родителей дворец унаследовала графиня Долли Богарне, вышедшая замуж за князя Льва Кочубея. Впрочем, мужа она по семейной традиции бросила и сбежала с морским офицером бароном Греневицем — тот влюбился в графиню, увидев ее в бинокль во время плавания. Узнав о поступке моряка, Николай II думал было задать ему взбучку, но когда ему стало известно, кто разбил сердце барона, захохотал и сказал: «Он и так уже довольно наказан». Все эти истории из жизни двора были бы особенно смешны, если бы обитатели дворцов на Английской набережной, великие князья Павел, Михаил и графиня Богарне, не были бы в довольно скором времени расстреляны большевиками.

В особняке Румянцевых сейчас филиал Музея истории Петербурга — та часть экспозиции, что посвящена блокаде Ленинграда. Интерьеры времен Лейхтенбергских частично сохранились.

Напротив особняка стоит обелиск, отмечающий местонахождение крейсера «Аврора» 7 ноября (25 октября) 1917 года. Корабль подошел сюда за ночь до большевистского переворота, а в 21 час 40 минут рокового дня произвел известный холостой выстрел. После победы большевиков моряки «Авроры» во главе с анархистами братьями Железняковыми отправились в город, где пили, грабили и буйствовали, пока большевики не отправили их воевать с белыми на Украину. Одного Железнякова чекисты расстреляли, другой, как поется в песне, «шел на Одессу, а вышел к Херсону», где и попался в руки к немцам, которые с ним тоже не стали церемониться.

Острова Петербурга

 

До екатерининского времени северные острова невской дельты — Каменный, Елагин и Крестовский — были глушью с редкими чухонскими деревнями, гиканьем и посвистом царской охоты да затерявшимися в редколесье пороховыми заводами. Екатерина выбрала Каменный остров для городской резиденции своего нелюбимого сына Павла: далеко и от Зимнего дворца, и от Царского Села. Став императором, Павел превратил острова в Царское Село; придворные стремились жить поближе к императору, и большинство вельмож стали строить здесь дачи. Традиции Павла были продолжены его сыновьями: Александр I любил Каменноостровский дворец, Николай I каждую неделю бывал у матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, в Елагином. Особый блеск летним островам придавали офицеры Кавалергардского полка, стоявшего поблизости, в Новой Деревне.

Со времен Александра II двор на лето перебирается в Петергоф или Царское Село; острова остаются дачной местностью. Здесь открывается множество летних ресторанов, шумят канканом и цыганскими хорами кафешантаны. «Поехали на острова» для петербуржца было все равно что «Тройка, к «Яру»!» москвичу.

У каждого из островов своя судьба. На Каменном, среди сохранившихся дач эпохи модерна, правительственные резиденции. На Елагином — заброшенный пейзажный парк. Крестовский в одной своей части — обитель спортсменов, в другой — скопище дорогущих особняков. В любом случае Острова — царство воды, зелени, коттеджей и теннисных кортов посреди пятимиллионного города.

 

Каменный остров

Каменный остров представляет собой огромный парк, в котором расположены дачи. В XIX веке хозяева жили в них только летом. В начале XX века модной становится идея города-сада, и наиболее продвинутые и обеспеченные петербуржцы строят себе загородные особняки, в которых живут круглогодично. Многие из этих дачных особняков уцелели: на острове и в советские, и в наши времена находятся правительственные резиденции и «ближние дачи» всяких важных персон.

Строительные фирмы мечтают прорваться на Каменный остров — здешние дома стоят баснословных денег. К счастью, получить разрешение на новое строительство сумели немногие. Причина, вероятно, в том, что правительственные резиденции (они расположены напротив Аптекарского острова и видны только с воды) принадлежат Управлению делами Президента: глава государства привык к здешним пейзажам и может не одобрить нарушения известного ему сызмальства архитектурного ландшафта. Зимой Каменный остров безлюден, летом заполнен любителями загара, рыбаками и посетителями открывшихся в последние годы ресторанов, шашлычных и «баз отдыха» сомнительного толка с круглосуточно работающими саунами. Как и везде в Петербурге, лучшее время на острове — белые ночи, когда эта толпа разбредается по домам.

На восточной стрелке острова, там, где Большая Невка раздваивается на Среднюю и Малую, стоит построенный Антонио Ринальди Каменноостровский дворец. Лучше всего дворец, в котором ныне прописался санаторий, смотрится с воды, но и обращенный к острову фасад с роскошным внутренним двором тоже хорош. Дворцовый парк тянется до церкви Рождества Иоанна Предтечи (архитектор Юрий Фельтен, 1778). Этот небольшой псевдоготический храм отражает увлечение страннейшего из русских императоров Павла I средневековым рыцарством. Человек православный, муж и отец, Павел стал гроссмейстером монашеского рыцарского Мальтийского ордена. Пушкин крестил в этой церкви своих детей: Александра, Григория и Наталию. За церковью, на другой стороне Каменноостровского проспекта, стоит одноэтажное здание Инвалидного дома, построенное по повелению императора Павла для пятидесяти престарелых одиноких моряков.

Дальше начинаются дачи. Обязательно надо посмотреть «Дом-сказку» (Полевая аллея, 8), собственный особняк архитектора Мельцера в стиле скандинавской деревянной архитектуры. В том же стиле Мельцер построил дом с высоким щипцом для немецкого оптового торговца Э.-Г.Фолленвейдера (Большая аллея, 13), где сейчас помещается Генеральное консульство Дании.

Четыре дачи в стиле модерн построил на Каменном острове архитектор Василий Шене. Дом Гаусвальд (2-я Березовая аллея, 32) считается первым в России зданием в этом стиле: подчеркнутая асимметрия, изломанные линии портала и крыши. Прототипом послужила архитектура английских коттеджей. Кроме того, Шене возвел на Каменном острове свою собственную дачу (Сквозной пр., 3), дом ювелира Гау (Западная аллея, 11) и дом обувного торговца П.Гозе. Несколько дач на острове сооружено в обычном для Петербурга неоклассическом стиле. Шедеврами среди них считаются дом инженера Чаева на пересечении Малой Невки и Крестовки, с четырехколонным портиком, великолепной парадной лестницей и ротондой на крыше, и дом банкира Соловейчика на берегу Крестовского канала, варьирующий мотивы петровского барокко и классицизма.

Но самая роскошная из дач Каменного острова — несомненно, особняк Половцова. Дача-особняк напоминает усадебный дом екатерининского времени — скорее дворец, нежели место загородного отдыха. Половцов был одним из богатейших людей начала XX века (он унаследовал все огромное состояние придворного банкира Штиглица). Сохранились превосходные интерьеры, которые, если повезет проникнуть внутрь, можно осмотреть.

На западной оконечности острова — несколько зданий начала XIX века. Это собственная дача архитектора Карла Росси (наб. реки Крестовки, 7; 1824), Министерская дача (наб. реки Крестовки, 11; 1834), дачи графини Клейнмихель (наб. реки Крестовки, 8) и владельца петербургского цирка Чинизелли (построил Андрей Штакеншнейдер в 1834 году, перестроена в 1839-м).

Напротив Елагина дворца — уникальный деревянный Каменноостровский театр (наб. реки Крестовки, 10а), построенный в 1827 году архитектором Смарагдом Шустовым за 40 дней. На этой летней сцене давали представления для императорской семьи и высокопоставленных окрестных дачников (демонстрировался в основном балет). Театр недавно отреставрировали, перестелили ценный паркет и теперь устраивают здесь соревнования по бальным танцам.

Елагин остров

В бывшей резиденции императрицы Марии Федоровны ныне — Центральный парк культуры и отдыха имени С.Кирова (его в Петербурге называют ЦПКиО, произносится «цэпэкио»). В советское время здесь действительно веселились трудящиеся, но теперь аттракционы развалились, и от прежнего благолепия остались только каток, лодочные станции на многочисленных прудах и воспринимающиеся вполне ностальгически статуи физкультурников и физкультурниц.

Переброшенный через Среднюю Невку Первый Елагин мост ведет от Каменноостровского театра прямо к Елагину дворцу. Он был сооружен для екатерининского вельможи, крупнейшего русского масона Ивана Елагина. В 1822 году Карл Росси перестроил дворец для вдовы Павла I императрицы Марии Федоровны. Это была первая работа архитектора; она и сделала его знаменитым. У дворца два фасада, один выходит на реку, другой в парк. Вход — с паркового, с широкими пандусами, чугунными львами и открытой верандой. Интерьеры дворца в превосходном состоянии, сейчас здесь Музей декоративно-прикладного искусства.

К дворцу примыкают и другие постройки Росси — Кухонный и Конюшенный корпуса, Павильон с гранитной пристанью, Музыкальный павильон и Гауптвахта. Главный фасад дворца выходит на обширный Масляный луг, откуда по Большой аллее можно дойти до стрелки Елагина острова, где сливаются Большая и Средняя Невки. В старом Петербурге здесь было модно гулять в белые ночи, наблюдая закат и рассвет.

Другой вариант прогулки: через Третий Елагин мост в Старую Деревню. Тогда вы увидите буддийский дацан Гунзэчойнэй (Приморский просп., 91), вполне тибетское сооружение, завершающееся башней с позолотой — ганчжиром. Здание построено в 1915 году неспроста — сооружение «языческого капища», как писали тогдашние газеты, в столице православной Российской империи было частью того, что англичане называли «большой игрой» (The Big Game). Россия и Англия традиционно боролись за влияние над «Крышей мира», а постройка буддийского храма в Петербурге была жестом, приятным далай-ламе. От дацана легко добраться до станций метро «Старая Деревня» или «Черная речка».

 

Крестовский остров

С Елагина острова через Второй Елагин мост можно выйти на Крестовский остров. Направо, за нагромождением аттракционов, — Приморский парк Победы, в самом конце которого на месте старого стадиона им. Кирова строится ультрасовременная домашняя арена для «Зенита». Автор проекта — скончавшийся в 2007 году японский архитектор Кишо Куракава. Немного не доходя до строительства на южном берегу находится ресторан «Русская рыбалка», где Путин ловил и ел рыбу с Шираком, а на севере — Гребной канал, где время от времени катаются на водных лыжах жители окрестных жилых комплексов. Летом метрах в пятидесяти от ресторанов, на пляже, играют в волейбол, едят шашлыки и смотрят на проплывающие мимо катера и яхты простые петербуржцы. В глубине острова, там где сейчас детский сад, вскоре будут воздвигнуты 19 коттеджей для судей Конституционного суда.

 

Окраины Петербурга

 

Осенью 1914 года, к окончанию последнего предвоенного строительного сезона, жилые районы занимали территорию левого берега Невы севернее Обводного канала. За каналом и на правом берегу реки располагались фабричные предместья, дачные поселки, огороды, артиллерийские полигоны. Они начали застраиваться с конца 1920-х годов. К нашему времени площадь Петербурга выросла почти в шесть раз (при этом население увеличилось только в два). Плотность достопримечательностей в этой в основном советской части города невелика. Ленинградская архитектура 1920–1980-х годов по большей части кажется второразрядной — по сравнению не только с Москвой, но и со столицами союзных республик. Только искушенный краевед способен бродить в поисках достопримечательностей где-нибудь в Купчино или на Большой Охте. Памятники архитектуры здесь точечны, хотя иногда любопытны или исторически значимы.

 

Выборгская сторона

Старейший освоенный район правого берега Невы — Выборгская сторона. Наземный вестибюль станции метро «Площадь Ленина» расположен в левом крыле Финляндского вокзала, откуда поезда уходят на Карельский перешеек и в Финляндию. Главное здание вокзала — сравнительно удачный пример хрущевского неофункционализма. В один из его корпусов включен фрагмент дореволюционного станционного здания: вокзал принадлежал к числу советских святынь. Два приезда сюда Ленина в 1917 году и правда имели провиденциальное значение. В апреле он вернулся из Швейцарии мало кому известным 47-летним политэмигрантом, а в октябре приехал из Финляндии, чтобы отправиться в Смольный и через пять дней стать главой Советской России. Паровоз №293, на котором Ленин добирался до Питера, хранится на перроне вокзала в стеклянном футляре. В блокаду с Финляндского вокзала начиналась Дорога жизни, шедшая до станции Осиновец, а оттуда по Ладожскому озеру. Это был единственный путь из осажденного города. По нему эвакуировались те, кто выжил, и по нему же везли в Ленинград из тыла продовольствие и боеприпасы.

Главный корпус Финляндского вокзала выходит на площадь Ленина и конструктивистский памятник Ильичу на кубистическом броневике. Площадь же заканчивается Арсенальной набережной, откуда открывается вид на Большой дом — штаб-квартиру НКВД–КГБ на Литейном. Сейчас это управление ФСБ и следственный изолятор. Архитектура этого мрачного здания (авторы Александр Гегелло, Андрей Оль и Ной Троцкий, 1932) знаменует переход от конструктивизма к сталинскому ампиру. В нем допрашивали и пытали Заболоцкого, Хармса, Ольгу Берггольц, в нем вынесли смертные приговоры 47 тысячам ленинградцев, расстрелянных потом на Левашовской пустоши.

Налево от площади Ленина по набережной можно выйти к главной петербургской тюрьме Кресты, построенной в 1890 году. Каждый из двух пятиэтажных корпусов и вправду имеет форму креста. Тюрьма, рассчитанная по проекту на 1150 заключенных, уже несколько десятилетий вмещает во много раз больше узников и стоит в планах на выселение — в старом краснокирпичном здании сделают то ли квартиры, то ли гостиницу.

Именно у Крестов просила поставить себе памятник Анна Ахматова. Сюда она носила передачи мужу Николаю Пунину и сыну Льву Гумилеву: «И пусть с неподвижных и каменных век,/Как слезы, струится подтаявший снег,/И голубь тюремный пусть гулит вдали,/И тихо идут по Неве корабли». Памятники Ахматовой в результате установили в труднодоступном дворике филфака и на противоположном берегу Невы на углу Шпалерной и набережной Робеспьера, но отрывок из «Реквиема» есть и на доске у входа в Кресты. Еще один связанный с Крестами памятник, потерявших пол-лица сфинксов Михаила Шемякина, тоже поставили на другом берегу реки, ровно напротив тюрьмы, в память жертв политических репрессий.

Направо же по набережной от площади Ленина — Военно-медицинская академия (Академика Лебедева, 6). Главный ее корпус построен при Павле I архитектором Антонио Порто в традициях высокого классицизма.

Выходить на следующей за «Площадью Ленина» станции метро «Выборгская» имеет смысл ради Сампсониевского собора и Нобелевского городка. Один из старейших храмов города (1728–1740), Сампсониевский собор возведен в честь победы над шведами в Полтавской битве, одержанной в день святого Сампсония. Нобелевский городок — шведско-русский комплекс жилых и производственных сооружений. Семейство Нобелей известно прежде всего благодаря изобретателю динамита Альфреду, завещавшему свое состояние для ежегодного вручения премий за выдающиеся научные открытия. Оно обосновалось в России с 1830-х годов. Эммануэль Нобель — инженер-неудачник — бежал из Швеции в Петербург от кредиторов. В российской столице ему удалось разбогатеть: с начала Крымской войны он разработал систему минных заграждений Кронштадтской и Свеаборгской крепостей и принял участие в перевооружении русской армии. Его сыновья Людвиг, Альфред и Роберт в 1876 году создали одно из крупнейших нефтепромышленных предприятий. Людвиг, кроме того, основал завод, который выпускал артиллерийские орудия, снаряды, станки, а позднее — дизельные двигатели. Завод унаследовал сын Людвига Эммануил — успешный предприниматель, банкир и филантроп. Вокруг завода Нобеля (сейчас он называется «Русский дизель») вырос целый микрорайон, напоминающий своим западноевропейским лоском скорее Манчестер, чем российскую фабричную окраину. Он включает в себя: особняк Эмиля Нобеля (Лесной просп., 21), доходный дом (Лесной просп., 20, корп. 8), собственно «городок» Нобеля — дома с дешевыми отдельными квартирами для рабочих (Лесной просп., 20, корп. 1–14), литейную мастерскую (Фокина, 4), здание при заводе (Б.Сампсониевский просп., 27). Все это построил Федор Лидваль в 1910–1913 годах. В комплекс входит также особняк Людвига Нобеля (Выборгская, 19) — изящное здание в стиле итальянского ренессанса (архитектор К.Андерсен, 1870-е), Народный дом (Лесной просп., 21, архитектор Роберт Мельцер, 1904) и заводские корпуса (Б.Сампсониевский просп., 28, архитектор Виктор Шретер, 1896).

На станции метро «Лесная» — большой старинный парк Лесного института (ныне Лесотехническая академия). Вокруг площади Мужества (это следующая станция красной линии метро) — одна из наиболее удачных новостроек Ленинграда 1960– 1970-х годов. Эту местность, прежнюю дачную деревню Гражданка, в городе именуют фрг (фешенебельный район Гражданки), в отличие от расположенного дальше к северу гдр (Гражданка дальше ручья). Муринский ручей отделяет зону кооперативных домов от кварталов домов муниципальных. От площади Мужества по проспекту Непокоренных (пафосная топонимика брежневского времени) можно дойти или доехать до Пискаревского мемориального кладбища, где в общих могилах похоронены 470 тысяч ленинградцев, погибших в блокаду.

В полукилометре от станции метро «Черная речка», за железнодорожной платформой Новая Деревня, — обелиск, поставленный в 1937 году на месте дуэли Пушкина с Дантесом.

Московский проспект

Трасса Московского проспекта проходит по Пулковскому меридиану. Прежде это был Московский тракт, с которого начиналось пресловутое путешествие Радищева. Нынешняя федеральная трасса «Россия» отходит от проспекта у Средней Рогатки, а сам проспект вливается в Киевское шоссе. Согласно планам 1930-х годов, Ленинград должен был развиваться в южном направлении, а Московский проспект (носивший в ту пору имя Сталина) — сменить Невский на должности главной улицы.

Этот самый московский из петербургских проспектов кажется прямым продолжением Ленинградского проспекта в столице. На вторичном рынке недвижимости Московский район с его множеством сталинских зданий ценится наравне с «Золотым треугольником». Вдоль проспекта, особенно в районе Московского парка Победы, много дорогих по петербургским масштабам ресторанов и бутиков.

Из этих мест произрастает «тамбовская» преступная группировка (сейчас это скорее бизнес-сообщество). Именно здесь происходили в 1990-е самые громкие преступления: убийство заместителя председателя Законодательного собрания Петербурга Виктора Новоселова (ему оторвало голову взрывом на перекрестке Московского проспекта и улицы Фрунзе) и покушение на Владимира Кумарина (лидера «тамбовцев»), в результате которого он потерял руку.

Между станциями метро «Фрунзенская» и «Московские Ворота» — Новодевичий монастырь и кладбище. Большинство монастырских храмов было взорвано в 1932 году, осталась только Казанская церковь (архитектор Василий Косяков, 1915). При монастыре — кладбище, когда-то одно из самых благоустроенных и богатых, а сейчас запущенное и разграбленное. Здесь похоронены Некрасов, Тютчев, Врубель, Боткин, шахматист Чигорин, путешественник Невельской. Встречаются трогательные эпитафии 1920-х годов: на могиле актрисы Елены Чистовой — «Погибла от рук бандита-грабителя», на памятнике пожарному Людвигу Сосонке — «Жертва долга. 56 лет от роду, на 32 году службы погибший при пожаре».

Московские триумфальные ворота (у выхода из одноименной станции метро) построены в 1838 году Василием Стасовым. Их части отлиты из чугуна и меди на Литейном заводе в Петербурге. Суровое сооружение — двенадцать пятнадцатиметровых колонн, на фризе — гербы 29 губерний Российской империи, поставивших рекрутов для войны с Персией и Турцией в 1826–1829 годах. Здесь кончался город и начиналась Московская Застава. В 1878 году под воротами прошли победоносные части императорской гвардии, принявшие участие в освобождении Болгарии, — герои Шипки и Плевны. С описания этого шествия начинается поэма Блока «Возмездие».

Рядом с воротами — трогательное миниатюрное конструктивистское здание Заставской пожарной части (Московский просп., 116), одна из первых построек после Гражданской войны (1925). Каланча стилизована; на самом деле в башне — камера-сушилка для шлангов.

Между станциями «Московские Ворота» и «Электросила» — несколько сооружений в стиле конструктивизма: здание Московского райсовета, в плане повторяющее очертания гаечного ключа (№129; 1935), напротив — Дом культуры Ильича (№152; 1931).

Самая нарядная часть проспекта расположена за станцией «Парк Победы». Сам Московский парк Победы — место со сложной репутацией. Во время блокады здесь, на бывшем кирпичном заводе, действовал крематорий, где сжигали тела погибших от голода ленинградцев. Этот факт при советской власти замалчивался. Сейчас в Петербурге идут дискуссии о том, этично ли продолжать в нем отдыхать. Об анонимных могилах призваны напоминать часовня у главного входа и поставленная на пьедестал ручная тачка для перевозки трупов. В глубине парка — восемь прудов, бюсты Героев Советского Союза и Соцтруда. Два памятника имеют отношение к советской внешней политике. Французская коммунистка Раймонда Дьен запечатлена лежащей на рельсах и героически глядящей в сторону приближающегося состава. Девушка полна решимости не пропустить боеприпасы в сражающийся Индокитай. Другой монумент символизирует братство по оружию двух союзных армий — Советской и Чехословацкой, особенно окрепшее после оказанной чехам в 1968 году братской помощи.

Вплоть до Московской площади проспект по обеим сторонам фланкируют мощные здания постройки 1940–1950-х годов. Гранитные цоколи, обилие колонн, башенки со шпилями на углах. Московская площадь по генеральному плану должна была стать главной в Петербурге. На ней помещается гигантский Дом Советов (проект Ноя Троцкого, 1941), куда из Смольного должно было перебраться партийное и советское начальство города. После войны эту идею оставили. Перед Домом Советов — один из главных петербургских памятников Ленину. Вождю, одетому в подвернутые по-латиноамерикански брюки, скульптором Михаилом Аникушиным придана весьма экспрессивная поза. В 2006 году градостроительно активное предприятие «Водоканал» соорудило аникушинскому памятнику фонтанное обрамление. Теперь монументальный пафос архитектурного ансамбля Троцкого оказался не только снижен «Танцующим Лениным» (как прозвали аникушинский памятник ленинградцы), но и разбавлен уж совсем несерьезными шутихами.

Недалеко от станции метро «Московская» находится построенный в 1777 году Юрием Фельтеном Чесменский дворец (Гастелло, 15). Треугольное в плане сооружение, напоминающее средневековый замок, предназначалось для отдыха Екатерины II по пути из Петербурга в Царское Село. Рядом с дворцом тот же Фельтен поставил неоготическую Чесменскую церковь (она же Рождества Иоанна Предтечи). И дворец, и церковь посвящены победе русского флота над турецким: в 1770 году Балтийский флот во главе с Алексеем Орловым запер турецкую эскадру в Чесменской бухте Эгейского моря и сжег корабли султана. Орлов стал графом Чесменским. В церкви размещена экспозиция «Чесменское сражение».

Московский проспект заканчивается площадью Победы, где возведен Монумент героическим защитникам Ленинграда — помпезное сооружение брежневского времени со скульптурными группами работы Михаила Аникушина. В подвале под монументом — памятный зал с небольшим музеем блокады. Площадь и памятник находятся на дороге, ведущей в аэропорт Пулково, так что все официальные делегации начинают свое пребывание в Петербурге с возложения венков к монументу.

Нарвская застава

 

Станция метро «Балтийская» выходит на Балтийский вокзал (1857). В десяти минутах от него находится недействующий Варшавский вокзал (1860), изуродованный внутри и снаружи обосновавшимся здесь торгово-развлекательным комплексом «Варшавский экспресс». Рядом с Варшавским вокзалом — церковь Воскресения Христова, в архитектуре которой сочетаются черты модерна и традиции русского церковного зодчества. Она принадлежала Всероссийскому Александро-Невскому обществу трезвости и была центром борьбы с пьянством — бичом близлежащего рабочего района.

Оба вокзала выходят на Обводный канал — прилегающие к нему районы издавна имеют в Петербурге репутацию трущоб. Мощь и жуть пролетарской окраины особенно зримы, если идти по каналу от вокзалов налево, на запад. Впечатляет, в частности, монументальный комплекс главного отечественного производителя галош — Российско-американской резиновой мануфактуры, ныне фабрики «Красный треугольник» — огромное мрачное строение из покрытого вековой грязью красного кирпича (наб. Обводного канала, 136–138).

Станция метро «Нарвская» выходит на площадь Стачек, названную так в память стачечного движения рабочих Нарвской заставы — обширного промышленного района с самым большим в городе Путиловским (ныне Кировским) заводом. В память Отечественной войны 1812 года на въезде в город были сооружены триумфальные ворота. Возвращавшаяся после двухлетней войны из побежденной Франции русская гвардия прошла тогда через деревянную триумфальную арку. Нынешние Нарвские триумфальные ворота создал в 1834 году архитектор Василий Стасов. На колонне высечены названия полков и частей, принимавших участие в Наполеоновских войнах, и названия семи важнейших битв. Шестерка коней, несущих на воротах колесницу Марса, отлита по проекту Петра Клодта.

9 января 1905 года на площади Стачек была расстреляна часть рабочей процессии, направлявшейся к Зимнему дворцу, чтобы вручить императору петицию о своих нуждах. На площади находился и священник Григорий Гапон, организатор шествия, ставшего Кровавым воскресеньем. Для большевиков место было сакральным, поэтому в 1920–1930-е площадь решили украсить большим архитектурным ансамблем в стиле конструктивизма. Рядом со станцией метро — Кировский универмаг и фабрика-кухня на 15000 обедов в день (1931) и Дворец культуры имени Горького (архитекторы Александр Гегелло и Давид Кричевский, 1927). Здесь начинается Тракторная улица, на которой в 1927 году было возведено 16 домов для рабочих. Это был первый в Ленинграде опыт воплощения идеи города-сада: в домах нет закрытых дворов, свободные пространства превращены в скверы. На другой стороне проспекта Стачек, напротив Тракторной улицы, образцовая Школа имени 10-летия Октябрьской революции (1927). Два корпуса здания образуют в плане серп и молот. В серпе — старшие классы, в молоте — младшие. В высокой башне помещается школьная обсерватория. К западу от площади Стачек — запущенный, но оттого еще более живописный Екатерингофский парк, единственная уцелевшая часть усадьбы, заложенной Петром для Екатерины I.

Дальше к югу проспект Стачек вливается в Кировскую площадь с памятником вождю ленинградских большевиков Сергею Мироновичу Кирову (скульптор Николай Томский). По периметру постамента расположены барельефы. Их темы: цитата из речи Кирова, счастливое детство ленинградских детей, рабочие у станков, Киров на Гражданской войне. За памятником и партерным сквером — здание Кировского райсовета, ныне районная администрация (архитектор Ной Троцкий, 1934). Здание состоит из трех объемов: низкого вытянутого главного корпуса, примыкающего к нему цилиндрического помещения и 50-метровой башни.

За Кировской площадью имеются еще два любопытных объекта. Дом №45 по проспекту Стачек — дача Екатерины Дашковой, ближайшей подруги Екатерины II, ключевой фигуры государственного переворота 1762 года, президента Российской академии. Дача первоначально называлась Кирьяново, по имени святых Кира и Иоанна, — именно в день этих святых, 28 июня 1762 года, Алексей Орлов и Екатерина Дашкова привезли Екатерину из Петергофа в Петербург, где она провозгласила себя императрицей. Дача, построенная, скорее всего, Джакомо Кваренги в 1780-е годы и служащая теперь Дворцом бракосочетаний, открывает цепь императорских и великокняжеских резиденций, которая тянется до самого Ораниенбаума.

Второй объект — детский Парк имени 9 января, вокруг которого в 1920-х установили решетку (архитектор Роман Мельцер, 1901), перенесенную от Зимнего дворца. В свое время эта решетка получила Гран-при на Всемирной выставке в Париже. Выкованные из мягкой листовой стали прихотливо изгибающиеся цветы и стебли обрамляли медальоны с двуглавыми орлами и императорскими вензелями. Их, естественно, уничтожили, дабы они дурно не влияли на пролетарских детей. Сейчас решетку медленно восстанавливают.

По красной линии метро любителю сталинской архитектуры следует добраться до станции «Автово». Здесь находится самый пышный из подземных вестибюлей ленинградского метрополитена (архитекторы Евгений Левинсон и Андрей Грушке, 1955). Здесь же можно сесть на маршрутное такси и доехать до одного из самых крупных в городе блошиных рынков.

Вокруг Петербурга

 

Петербург два века был имперской столицей, и это подразумевало наличие загородных императорских и великокняжеских резиденций. Российские традиции известны: где царь, там и псарь. Вдоль Петергофской дороги при Петре I и Елизавете Петровне, в Павловске при Павле I, в Царском Селе при Екатерине II, Александре I и Александре II, в Гатчине при Александре III строились дачи министров, титулованной знати, тогдашних олигархов. В советское время секретари обкома предпочитали Карельский перешеек, и зеленогорское направление стало ленинградским Рублевским шоссе. Помимо дорог, описанных в этой главе, есть еще несколько шоссе, ведущих из города, среди которых — Московское, Таллинское, «Дорога жизни», но основные достопримечательности сосредоточены на нижеперечисленных пяти. Если вы собираетесь основательно поездить по петербургским окрестностям, обзаведитесь отдельным путеводителем «Афиши» «Вокруг Петербурга».

Петергофское шоссе

Стрельна, Петергоф и Ораниенбаум прижаты к высокому берегу Финского залива: тридцать километров прибрежной полосы, вдоль которой тянется непрерывная цепочка дворцов и парков: от дачи Дашковой до Бронки. Уже в пяти километрах от берега — поля и болота.

Судьба у этих мест трагическая: через Петродворец (такое неуклюжее название Петергоф носит с 1944 года) в годы войны проходили две фронтовые полосы. Немцы вышли к морю узким клином у Петергофа; Ораниенбаум и юго-запад Ленинграда оставались у Красной армии. Руины времен войны встречаются и по сей день.

Переход Константиновского дворца в Стрельне в ведение кремлевской администрации положил начало возрождению Петергофской дороги. Куда президент — туда и его окружение: нашлись охотники на прежде заброшенные великокняжеские усадьбы.

Стрельна — императорская резиденция, основанная Петром I, который намеревался устроить здесь «второй Версаль». С тех времен сохранился деревянный дворец, многажды перестраивавшийся, но сохранивший следы стиля барокко. Нижний сад — важнейшая составляющая ансамбля Стрельны. Его благоустройство было завершено в начале XIX века, и в дальнейшем композиция сада практически не менялась. Великолепный Константиновский дворец (посещение только в составе группы, по предварительной договоренности, 438 53 51, www.konstantinpalace.ru) расположен на гребне возвышенности, уступами спускающейся к Финскому заливу. После Петра императоры в Стрельне не жили, дворец принадлежал великим князьям. До нашего времени здание в основном дошло таким, каким его задумал архитектор Николо Микетти; интерьеры, впрочем, были погублены войной и пожарами. В парке сохранились Въездные ворота, возведенные Франческо Растрелли, и Конюшенный двор — творение архитектора Андрея Штакеншнейдера. Сейчас Стрельнинский дворец — морская резиденция президента России, Дворец конгрессов и музей. Воссозданы Нижний сад и система каналов. Интерьеры восстановлены очень приблизительно, но неизменным остался вид на Финский залив, открывающийся с террасы дворца.

На восточной границе Стрельны расположена Троице-Сергиева приморская пустынь — действующий мужской монастырь, основанный в 1732 году. Из числа его монахов традиционно выбирались судовые священники для российского флота. С середины XIX века сохранилась церковь Сергия Радонежского в византийском стиле. К тому же времени относится корпус для монашеской братии в русском стиле с домовой церковью Саввы Стратилата и надвратной башней.

На западной окраине, по пути из Стрельны в Петергоф, — две великокняжеские усадьбы с парками: Михайловка и Знаменка. Михайловка принадлежала брату Александра II великому князю Михаилу Николаевичу. Дворец, оранжереи, дом садовника, кухонный, конюшенный и кавалерский корпуса построили архитекторы Иосиф Шарлемань, Гаральд Боссе и Андрей Штакеншнейдер. В 1864 году архитектор Давид Гримм возвел западнее дворца небольшую церковь Святой Ольги в русском стиле (Петербургское ш., 109).

Знаменка принадлежала супруге Николая I Александре Федоровне, а затем ее сыну — великому князю Николаю Николаевичу. Обширный пейзажный парк площадью 74,5 га. Дворец в стиле русского барокко в 1860 году полностью перестроил архитектор Гаральд Боссе. Сохранились Конюшенный двор, Кухонный корпус и оранжерея, трехкупольная Петропавловская церковь.

От Стрельны до Петергофа обычно добираются по Петергофскому шоссе, ставшему в последние годы правительственной трассой и потому вполне благоустроенному. Но есть и другой путь — пешеходный: так называемая Царская тропа, ведущая по высокому берегу Финского залива через Михайловку и Знаменку. Тропа начинается у деревянного дворца Петра I в Стрельне и закачивается в петергофском парке Александрия.

Петергоф основан Петром Великим в 1714 году. Это была любимая резиденция Петра, Елизаветы Петровны, Екатерины II, Николая I, Александра II и Николая II. Во время Второй мировой от города остались одни руины. За 60 лет, прошедших с того времени, практически полностью восстановили только императорскую резиденцию.

Город стоит на высоком уступе над Балтийским морем. В Нижнем парке Петергофа расположен крупнейший в мире фонтанный комплекс. Он состоит из четырех каскадов — Большого (того, где Самсон), Львиного, Шахматного и Марлинского — и еще пары десятков отдельных фонтанов. На берегу залива — дворец Петра I Монплезир, в Нижнем парке — два павильона аннинского времени, Эрмитаж и Марли. Над Нижним парком высится Большой Петергофский дворец (закрыт в понедельник, вход только с экскурсией — 200 р.), перестроенный при Елизавете Петровне архитектором Франческо Растрелли: анфилада роскошных барочных залов, зеркала, позолота, скульптура, наборный паркет. За дворцом — Верхний сад в голландском стиле с прудами и фонтанами.

Из Нижнего парка можно попасть в Александрию — бывшую резиденцию Николая I, названную в честь супруги императора Александры Федоровны. Работы по устройству ансамбля Александрии начались в 1826 году, когда император распорядился построить «сельский дом», названный Коттедж. С его веранды во время Крымской войны Николай Павлович беспомощно наблюдал за тем, как по Финскому заливу крейсирует англо-французский флот, — и от огорчения умер. В Александрии сохранилось несколько павильонов и кирха в неоготическом стиле. Кроме этих парков в Петергофе имеются еще заброшенные Луговой (где недавно восстановили двухэтажный павильон Бельведер, устроив в нем гольф-клуб), Английский, Колонистский и Александринский. Не так давно многолетний директор петергофских дворцов Вадим Знаменов отреставрировал ансамбль на Ольгином пруду — симпатичные Ольгин и Царицын павильоны, построенные Штакеншнейдером. Подобраться к стоящим каждое на своем острове строениям можно на гондоле или пешком — сначала по новенькой дамбе к Ольгиному павильону, а затем через мост к Царицыну.

В Петергофе отмечают множество праздников. Особенно эффектные — день открытия и закрытия фонтанов (последние выходные мая и первые выходные октября соответственно), а также День левретки (в июле) — в честь любимой комнатной собачки Екатерины II Земиры. Собаководческое жюри выбирает самую красивую левретку Петербурга, и ее с соответствующими почестями водружают на императорский трон.

Все, что примыкает ко дворцу и входит в состав музея-заповедника, — в отличном состоянии. Те же здания, которыми владеет муниципалитет, в основном заброшены. Во Фрейлинском доме находятся гостиница и Музей семьи Бенуа. Рядом с Александрией — Готические дома и Готические конюшни времен Николая I. Самые замечательные сооружения города — вокзал станции Новый Петергоф, похожий на Вестминстерское аббатство, и огромный собор Петра и Павла в псевдорусском стиле (1905).

Судьбу города Ломоносова (до 1948 года — Ораниенбаум) определил простой географический факт — между ним и Петербургом лежит Петергоф. В Ораниенбауме жил Меншиков, а в Петергофе — Петр II. Когда император-подросток, подученный князьями Долгорукими и Остерманом, решил избавиться от «полудержавного властелина», Меншиков не смог связаться с друзьями в Петербурге: дорога на столицу была в руках его противников. В 1762 году та же история повторилась с Петром III. Находясь в Петергофе, будущая Екатерина II сумела организовать заговор и изолировать императора в его резиденции. С тех пор цари в Ораниенбауме не жили, и в конце концов он перешел к их свойственникам — герцогам Мекленбург-Стрелинским. В годы войны дворцовые резиденции вокруг Петербурга были разрушены — все, кроме Ораниенбаума, единственного из пригородов, не занятого немцами.

В составе Ораниенбаума три дворцово-парковых ансамбля: Большой (Меншиковский) дворец, крепость Петерштадт и Собственная дача (в парки пускают круглый год, во дворцы — с мая по сентябрь, с 11.00 до 17.00, кроме вторников и последнего понедельника месяца). Над регулярным Нижним парком площадью 5 га, на высоком уступе, высится Большой дворец, первоначально принадлежавший Меншикову, — монументальное сооружение, возведенное в 1710–1725 годах Джованни Фонтаной и Иоганном Шеделем. Хотя интерьеры его почти не реставрировались, они все равно производят сильное впечатление.

В глубине Собственной дачи на берегу пруда — Китайский дворец, построенный Антонио Ринальди, — летняя резиденция Екатерины II. Ее главные достопримечательности — уникальные наборные паркеты, живописные панно итальянских художников на потолках и стенах и стеклярусные картины. Катальная горка высотой 36 метров предназначалась для спуска на железных колясочках по специальному 600-метровому желобу (он не уцелел, но сейчас, кажется, восстанавливается). Внутри павильона — полы искусственного мрамора, стены и потолок украшены росписью и лепкой. В интерьерах — мейсенский фарфор.

Самое интересное в парке — небольшой зоопарк: в специальном загоне можно наблюдать семью оленей маралов, привезенных специально с Алтая. Кроме маралов здесь держат белых павлинов, а по особым праздникам устраивают соколиную охоту.

Киевское шоссе

Киевская трасса, продолжающая Московский проспект на юг, всегда забита грузовиками. Финский залив около Петербурга мелок и грязен — лучшими местами для купания считаются озера Карельского перешейка и река Оредеж, к которой добираются как раз по этому шоссе. Вокруг дороги — земли, испокон веков входившие в Россию. Места похожи на Подмосковье. Множество старинных имений, дач начала прошлого века.

Дворец и парк в Гатчине создал фаворит Екатерины II и убийца ее мужа, Петра III, — Григорий Орлов. Когда он умер, императрица выкупила усадьбу для своего единственного сына Павла, поскольку терпеть его не могла и желала убрать из соседнего с Царским Селом Павловска куда подальше. После смерти императрицы Павел I превратил Гатчину в свою резиденцию. Пять лет павловского царствования — время, когда Гатчина по пышности соперничала с первыми дворцово-парковыми комплексами Европы. После Великой французской революции казалось, что все увеселения Версаля перенеслись сюда. Большой двор еще раз вернулся в Гатчину при Александре III, правнуке Павла I. Любитель тихой семейной жизни, государь жил здесь как помещик. Когда как-то раз к нему прибыли иностранные послы, император произнес: «Когда русский царь ловит рыбу, Европа может подождать». После смерти государя, вплоть до революции, Гатчина оставалась летней резиденцией вдовствующей императрицы Марии Федоровны.

Дворец — дивное творение архитекторов Ринальди и Бренны — после войны десятилетиями лежал в руинах и открылся для посетителей только в 1985 году (со вторника по воскресенье 10.00–18.00, кроме первого вторника месяца, вход — 70 р.).

Всего парков в Гатчине четыре: Придворцовый, Приоратский, «Зверинец» (в нем охотились) и «Сильвия». Лучший способ их осмотреть — сесть на велосипед. Великолепные пейзажные перспективы, четыре озера, искусственные водопады, руины павильонов, некогда построенных прославленными архитекторами, в своем нынешнем состоянии напоминают виды с гравюр Джованни Пиранези. Короткий павловский век с его странной мрачноватой романтикой нигде не представлен так полно, как в любимой резиденции императора.

В Придворцовом — Нижний и Верхний Голландский сады, Липовый сад, Ботанические сады с цветочной горкой и лестницами. Парковые павильоны, монументы и затеи (полностью отреставрированные Березовый домик и Павильон Венеры на острове Любви, Холодная ванна, водный лабиринт, Колонна Орла) расположены вокруг Белого озера и Карпина пруда. На северной оконечности Белого озера — лодочная станция, поблизости шедевр архитектора Андрея Захарова — Птичник.

До Приората лучше добраться на машине. Здесь после осмотра землебитного дворца, возведенного архитектором Николаем Львовым, можно выкупаться в излюбленных гатчинцами Черном или Филькином озерах. У входа во дворец, рядом с 32-метровым обелиском Коннетабль (в свое время он считался высочайшим в Европе), — романтическая Круглая рига, напоминающая замковую башню. Здесь же — кирасирские казармы XIX века.

В центре Гатчины, у здания городской администрации, — классицистический госпитальный городок 1830-х, съезжий дом с каланчой времени правления Николая I, суконная фабрика, построенная Николаем Львовым, и собор Петра и Павла, напоминающий сильно уменьшенный храм Христа Спасителя. Интересен деревянный ансамбль Егерской слободки в Мариенбурге. Рядом — уютная церковь времен Александра III. В бывшем особняке Щербова у Варшавского вокзала, уникальном памятнике стиля модерн, — небольшой краеведческий музей.

Вокруг Гатчины — несколько старинных дворянских усадеб, находящихся, впрочем, в большом небрежении. Если ехать в город от Красного Села, можно завернуть в Тайцы — имение Демидовых с обширным парком и усадебным домом работы Ивана Старова. В сторону Волосова — Елизаветино (имение Трубецких) с барочными барским домом, охотничьим дворцом Елизаветы Петровны и Владимирской церковью Саввы Чевакинского. Много интересного и на киевской трассе в сторону Луги. В Вырице — деревянная церковь Казанской Божией Матери, которую архитектор Михаил Красовский стилизовал в 1914 году под Кижи. Здесь же сохранилось множество дач конца XIX — начала XX века. В Вырице похоронен святой Серафим Вырицкий. Под Сиверской, в Белогорке, — дача Елисеевых, особняк в неоклассическом стиле. В Выре (отсюда родом пушкинский Семен Вырин) — музей «Дом станционного смотрителя», один из лучших малых музеев России (работает среда-воскресенье 11.00–17.00). В Рождествено — парки Набоковых–Рукавишниковых, восстанавливаемый усадебный дом и церковь Вознесения екатерининского времени.

Царскосельское шоссе

 

Царское Село и Павловск стали императорскими резиденциями позже, чем Петергоф. В Царском Селе первой поселилась Елизавета Петровна. Екатерина II передала земли на берегах реки Славянки будущему Павлу I в 1777 году, который и считается годом основания Павловска. Во время последней войны обе дворцовые резиденции были разрушены. По существу, Царское Село, Павловск и Петергоф — новоделы: к 1944 году от дворцов оставались только стены. В Царском Селе погибла и большая часть дворцовой коллекции, в том числе — Янтарная комната. В Павловске удалось многое спасти. С помощью огромных денежных вложений, мастерства и квалификации реставраторов в первые послевоенные десятилетия Павловский и Большой Царскосельский дворцы были восстановлены такими, какими они были в августе 1941-го. В некотором смысле эти резиденции — высшее достижение сталинского ампира.

Город Пушкин (так теперь называется Царское Село) в годы войны был практически полностью уничтожен. Остался огромный Гостиный Двор начала XIX века, собор Святой Софии (архитектор Василий Стасов), дача великого князя Бориса Владимировича (1898) и роскошная неоклассическая дача Кочубея. Пушкин застроен по преимуществу сталинскими домами, в последнее время появилось множество коттеджей.

Главная достопримечательность Царского Села — дворцово-парковые ансамбли (Екатерининский и Александровский). Екатерининский дворец, когда-то принадлежавший Екатерине I, Франческо Растрелли начал расширять при Елизавете Петровне. Дворец много раз отстраивался. Будущая Екатерина II провела в Царском Селе юность — архитектура дворца императрице не нравилась. Она, как истинная дочь Просвещения, любила классицизм, а барокко считала стилем вычурным и отжившим свой век. Но, взойдя на трон, Екатерина стала жить в этом дворце. Именно в Царском Селе капитанская дочка Маша Миронова и встретила любезную даму, которая наконец выяснила, кто был прав и виноват в истории, приключившейся с Петрушей Гриневым.

Дворец — воплощение афункциональности и чистой декоративности растреллиевского барокко. Как писал Александр Бенуа, он «поражает своей огромностью и раскинутостью. Живописный эффект этой длинной светлой массы, испещренной окнами и орнаментами, достигает при известных освещениях прямо фантастической прелести». Как всегда бывает у Растрелли, здание не имеет одного главного фасада. Северный фасад, глядящий в сторону Александровского дворца, с огромным открытым двором, и южный, выходящий в парк, одинаково хороши. Главное во дворце (закрыт по вторникам и в последний понедельник месяца, вход — до 17.00, билет — 220 р.) — анфилада парадных залов первого этажа. Особенное впечатление производит Большой зал. Днем он залит светом огромных двухъярусных окон, отражающихся в бесчисленных зеркалах. Вечерами в жирандолях зажигали 700 свечей. Их свет отражался золоченой резьбой и наборным паркетом. Высота стен зала — 7 м, площадь — 850 м2, так что зимой его и другие залы анфилады перед приемами протапливали по целой неделе. Двор же ютился в низеньких, неуютных комнатах третьего этажа, судя по мемуарам Екатерины II, похожих на огромную коммунальную квартиру. Впрочем, если фасады дворца производят впечатление подлинности, то интерьеры, в том числе восстановленная Янтарная комната, напоминают аляповатую голливудскую декорацию — это не екатерининское время, а его имитация. К тому же Екатерининский дворец входит в обязательную программу для пассажиров всех круизных лайнеров, и летом здесь стоит огромная, медленно движущаяся очередь.

Рядом с Екатерининским дворцом — Камеронова галерея, сооруженная в 1786 году Чарлзом Камероном, — шедевр классицизма. Галерея, как и многие ансамбли того времени, имела отчасти характер наглядного пособия: здесь 50 бюстов римских императоров, мифологических персонажей и древнегреческих философов. Единственный русский в этой коллекции — Михаил Ломоносов. Архитектор в соответствии со вкусами Екатерины переделал часть растреллиевских интерьеров Большого дворца и построил в Екатерининском парке Холодные бани, Агатовые комнаты, Висячий сад и Пандус. Парк этот, задумывавшийся Елизаветой как регулярный, со времен Екатерины постепенно превратился в пейзажный (вход — 70 р.). Есть только один участок, воссозданный в том виде, в котором он первоначально планировался, — непосредственно перед дворцом. В Екатерининском парке множество хрестоматийных достопримечательностей: Китайская деревня (сейчас — роскошные меблированные комнаты), Большой пруд с Чесменской колонной (до нее можно добраться на специальном пароме), Катальная горка, павильоны «Эрмитаж», «Большой каприз», «Грот», «Адмиралтейство».

К северу от шедевра Растрелли — Александровский дворец, построенный Джакомо Кваренги. Екатерина II перед смертью хотела передать престол любимому внуку, будущему императору Александру I, поэтому держала его подле себя. В Александровском дворце в последние годы царствования обитали Николай II, Александра Федоровна и их дети. Отсюда их увезли в 1917 году в Тобольск. В 1996-м во дворце были воссозданы интерьеры императорских покоев 1910-х годов, может быть, лучший в стране музей мебели эпохи модерна (закрыт по вторникам и в последнюю среду месяца, вход — до 17.00, билет — 100 р.). Александровский парк при дворце тоже пейзажный. Среди здешних парковых затей стоит отметить Башню-руину и огромную гранитную ванну, в которой купались императоры.

За Александровским парком — Баболовский, до которого у реставраторов не дошли руки. Это почти лес. Прогулка через Екатерининский, Александровский и Баболовский парки занимает часа три и приводит к железнодорожной станции Александровская, откуда ходят электрички до Балтийского вокзала.

В великокняжеском флигеле Екатерининского дворца 19 октября 1811 года был основан Императорский лицей, где сейчас размещается мемориал и Музей Александра Сергеевича Пушкина (www.museumpushkin.ru; закрыт по вторникам и в последнюю пятницу месяца, вход — до 17.00, билет — 60 р.). Восстановлен зал, в котором молодой Пушкин читал Державину «Воспоминания о Царском Селе», и келья №14, в которой Александр Сергеевич коротал годы учения. Почитатели «солнца русской поэзии» могут увидеть памятник работы скульптора Баха и дачу Китаевой, где чета Пушкиных провела лето 1831 года.

Павловск, расположенный в получасе пешего хода от Царского Села, замечателен лучшим пейзажным парком России и дворцом, сохранившим с довоенного времени большую часть своей коллекции. Императорской резиденцией он пробыл всего 5 лет царствования Павла I. Затем здесь жила его вдова Мария Федоровна — мать Александра I и Николая I, позднее — великие князья Константин Николаевич и Константин Константинович.

Интерьеры Павловского дворца (закрыто по пятницам, вход — до 17.00, билет — 120 р.) восстановлены в том виде, в каком их создали Андрей Воронихин, Джакомо Кваренги и Карл Росси. Это прекрасное собрание мебели, фарфора и живописи русского ампира. Помимо подлинных интерьеров во дворце обязательный для осмотра Музей мебели, похожий на тот, что посещал Ипполит Матвеевич Воробьянинов в «12 стульях». Только здесь он воплощен в реальности; есть и стулья Гамбса.

Огромный Павловский парк (вход — 25 р.) раскинулся на берегах живописной речушки Славянки. На его пространстве смоделированы всевозможные пейзажи. Белая береза — подмосковный перелесок, Старая Сильвия — былинный лес с Бабой-ягой и прочими чудищами, долина Славянки с Пиль-башней — что-то из сказок братьев Гримм. Тут же разнообразные парковые затеи: руины, павильоны, мавзолеи, античные боги.

Павловск, как и Царское Село, в войну был сожжен почти целиком, но до конца его так и не восстановили. В руинах и прелестная крепость Бип, построенная Павлом Петровичем для своих военных экзерсисов, — натуральное фортификационное сооружение, только очень маленькое.

Мурманское шоссе («Кола»)

 

Нева, как утверждают географы, скорее не река, а пролив. Берега ее пологи, болотисты и не слишком живописны; здесь не было дворянских усадеб, мало строили дач и коттеджей. Южный берег угрюмее северного. На севере — холмы Карельского перешейка, оживленный промышленный Всеволожский район. На левом, южном, берегу — заводы, эллинги, электростанции, военные мемориалы. 8 сентября 1941 года немцы вышли на левый берег Невы и захватили его от Ивановского до Шлиссельбурга. Образовалось так называемое Бутылочное горло — узкий немецкий плацдарм, упирающийся в южный берег Ладоги и отделяющий Ленинград от Большой земли. С сентября 1941-го по январь 1944 года здесь шла позиционная война между немецкой группой армий «Север» с одной стороны и Ленинградским и Волховским фронтами с другой. Многочисленные попытки прорвать блокаду были безуспешными до января 1943 года, а потом еще год советская армия пыталась отогнать немцев к станции Мга. Это русский Верден. Здесь погибло не менее полумиллиона человек с обеих сторон. У автомобильного моста, пересекающего Неву, — музей-диорама «Прорыв блокады Ленинграда»; повсюду военные памятники и кладбища.

До революции Шлиссельбург был уездным городком. От этого времени сохранился храмовый комплекс на берегу Невы: Благовещенская церковь в стиле барокко, Никольская церковь екатерининского времени и часовня 1864 года постройки. В городе четыре канала с живописными набережными. Шлюзы и мосты Староладожского канала (главный из них — Горбатый) делал инженер Пьер Базен. Сохранился центр города с Гостиным Двором, уездными учреждениями и несколькими особняками и деревянная застройка вдоль Староладожского канала.

Но главное в Шлиссельбурге — крепость Орешек (май-октябрь: 10.00–17.00, вход — 110 р.) на небольшом острове в самом истоке Невы. Основана она в 1323 году новгородцами. В 1612 году захвачена шведами и переименована в Нотебург («город-орех»). В 1702 году крепость взяли войска Петра I и переименовали ее в Шлиссельбург («город-ключ»). Уже в петровское время Шлиссельбург использовался как тюрьма, позже крепость окончательно стала пенитенциарным заведением. Среди узников разрушенной в войну «Номерной казармы» — первая жена Петра Евдокия Лопухина, «верховники» (члены учрежденного Екатериной I Верховного тайного совета) князья Михаил и Василий Долгорукие, Дмитрий Голицын. Здесь же отбывали срок Эрнст Иоганн Бирон, император Иоанн Антонович, чеченский шейх Мансур и грузинский царевич Окопир. В Старой тюрьме — она восстановлена, и там размещается музейная экспозиция — находились в заключении декабристы Иван Пущин, Вильгельм Кюхельбекер, Иван Поджио, теоретик анархизма Михаил Бакунин и польские повстанцы, в том числе Валериан Лукасинский, который умер в крепости, проведя в заточении 31 год. В 1884 году в Новую тюрьму, которая тоже сохранилась, из Алексеевского равелина были переведены народовольцы. Большинство из них здесь и умерло, двоих расстреляли, трое покончили с собой, оставшихся освободили в 1905-м. На острове повесили пятерых участников покушения на Александра III у Казанского собора, в том числе Александра Ульянова. В 1907 году здесь был построен каторжный централ на 1500 арестантов, где содержались и политические (в основном эсеры и анархисты), и уголовники. В феврале 1917-го бывшие заключенные свою тюрьму сожгли. В войну на острове оборонялся советский гарнизон, и крепость превратилась в руины. Восстановлена северная стена с тремя башнями и боевым ходом.

За мостом через Неву — 74 км унылой Приладожской низменности. Но зато дальше — сгусток достопримечательностей верхнего Волхова. И сама река впечатляет, а Старая и Новая Ладога заслуживают нескольких часов осмотра.

Новая Ладога — отлично сохранившийся уездный городок, основанный Петром I. На въезде в Новую Ладогу — рыбный рынок: ладожские судаки, осетры, щуки во всех видах, цены крайне привлекательные. Главная улица Новой Ладоги называется проспект Карла Маркса (прежде — Николаевский). Она продолжает шоссе из Петербурга, тянется вдоль Волхова и упирается в комплекс упраздненного Николо-Медведского монастыря. Здесь сохранилось кладбище с купеческими надгробиями начала XX века и два храма. Действующая церковь Рождества Богородицы построена в XV веке и последний раз перестраивалась в 1867 году. Сохранились любопытные наивные фрески местных иконописцев. Рядом Никольский собор XV века (перестроен в 1812 году). По проспекту в сторону Петербурга — комплекс из двух церквей XVIII века, Климентовской (аннинского времени, с любопытной шестигранной колокольней, увенчанной шлемовидным куполом) и Спаса Нерукотворного (елизаветинского времени). Еще ближе к Петербургу Гостиный Двор постройки 1840-х годов. Вдоль проспекта, на Песочной улице и на набережной Петровского канала, — каменные купеческие особняки (одноэтажные, с мезонинами) и здания присутственных мест (о двух этажах). На улице Суворова — казармы Суздальского полка, которым командовал будущий генералиссимус.

Старая Ладога — летописная столица Рюрика. Викинги появились здесь в начале IX века, еще до их «призвания». Достопримечательности вытянулись слева от шоссе, соединяющего Новую Ладогу с Волховом. Первая из них — урочище Сопки на речном мысу. Под одним из здешних курганов, возможно, похоронен Вещий Олег. От урочища великолепный вид вверх по реке в сторону староладожских монастырей и крепости. Далее — бывший Успенский монастырь с домонгольской церковью Успения Богородицы и комплексом зданий середины XIX века — каменной оградой с башнями, келейными корпусами, больницей, экипажным сараем и прачечной (архитекторы Алексей и Иван Горностаевы — строители Валаама, Троице-Сергиевой пустыни, кафедрального собора в Хельсинки). На другой стороне дороги — кладбище с Алексеевской церковью пушкинского времени и церковь Иоанна Предтечи 1695 года постройки.

Главное в Старой Ладоге — пятиугольная каменная крепость, стены которой восстановлены по состоянию на конец XVII века. Сохранились четыре башни — Раскатная, Климентовская, Стрелочная и Воротная с музейной экспозицией. В крепости — Георгиевская церковь 1165 года с фрагментами домонгольских фресок, в частности, с «Чудом Георгия», и деревянная церковь Дмитрия Солунского, построенная при Николае II. Если вдруг, когда вы приедете на место, обнаружится, что крепостные ворота закрыты на амбарный замок (официальный выходной — понедельник), имейте в виду, что войти внутрь можно, обойдя крепость справа (там можно перелезть через стену) или слева (там можно по валунам забраться в бойницу).

Южнее крепости — Никольский монастырь с одноименным собором XVII века, церковью Иоанна Златоуста, сооруженной по проекту Алексея Горностаева, и келейными корпусами XVIII века.

 

Блокада Ленинграда

Гитлер придавал мистическое значение названиям городов и потому почитал уничтожение Ленинграда, символа большевизма, наипервейшей задачей вермахта. Уже 9 июля 1941 года войска группы армий «Север» под командованием 68-летнего фельдмаршала фон Лееба берут Псков. Красноармейцы Северного и Северо-Западного фронтов (позже они станут Ленинградским и Волховским) месяц сдерживали немецкие танковые клинья у Луги и Кингисеппа, но гитлеровские танки прорвались там, где их меньше всего ждали, — со стороны нынешней трассы Е95. 5 сентября пала Мга, 8-го — Шлиссельбург. К этому времени финская армия уже стояла на старой границе по реке Сестре, в 30 км от Ленинграда. У Гитлера не было мысли брать Ленинград: он хотел окружить город непроницаемым кольцом войск и минных полей, уничтожить жителей голодом и артобстрелами, ограбить город, а затем взорвать. Для Сталина тоже не существовало гуманитарных решений: примерно триста важнейших городских объектов были на случай прихода немцев подготовлены к взрыву, а войскам Ленинградского фронта дан приказ всеми возможными способами вырываться из осажденного города. Железной волей Георгия Жукова, командовавшего Ленинградским фронтом, в сентябре — начале октября 1941-го линия фронта стабилизировалась; большую часть подвижных соединений немцы перебросили под Москву. Финны под командованием осторожного Маннергейма, кавалергардского офицера, прослужившего много лет в старом Петербурге, не стали прорываться к Неве, и западное побережье Ладожского озера попало в блокадное кольцо. В блокаде остались около 2,5 млн человек. Настоящий голод начался в ноябре: дети и иждивенцы получали в день по 125 г перемешанного со жмыхом хлеба. В начале февраля 1942 года — пик голода — в день умирали до трех тысяч человек. Эта зима была особенно суровой; были случаи каннибализма. Кроме того, в городе остановился транспорт, не работали канализация и водопровод. Общее число ленинградцев, погибших зимой 1941–1942 годов, неизвестно, цифры колеблются между 700 тыс. и 1 млн. Основные места захоронений — Пискаревское кладбище и крематорий на бывшем кирпичном заводе (сейчас на этом месте — Московский парк Победы). С января 1942 года заработала «Дорога жизни». По ладожскому льду, а в навигацию — на баржах, вывезли примерно 1,4 млн ленинградцев. К весне 1942 года в городе осталось 500 тысяч человек.

Попытки прорыва блокады предпринимались с осени 1942 года и долгое время отбивались немцами с большими потерями для Красной армии. Под Ленинградом была разбита Вторая ударная армия Андрея Власова, около полумиллиона советских солдат погибло в районе так называемого Невского пятачка и на Синявинских болотах. До сих пор поисковые отряды каждое лето находят сотни останков непогребенных бойцов. В январе 1943 года войскам Ленинградского и Волховского фронтов удалось пробить узкий коридор в город по южному побережью Ладоги. Там проложили одноколейную железную дорогу, а через год, в январе 1944 года, группа армий «Север» потерпела сокрушительное поражение и блокада была снята.

Трасса "Скандинавия"

 

Самые модные петербургские пригороды находятся на Карельском перешейке. По реке Сестре пролегала граница между Российской империей и Великим княжеством Финляндским, а с 1918 по 1939 год — государственная граница между ссср и Финляндской Республикой. От Лахты до Сестрорецка — непрерывная череда придорожных шашлычных, таверен, загородных клубов (с репертуаром от банального гольфа до садомазо), гостиниц для влюбленных, мотелей и домов отдыха.

В 20 км от Петербурга — городок Сестрорецк с прелестными деревянными дачами начала века, роскошным курортом в стиле модерн, деревянной эспланадой вдоль песчаного пляжа. Две главные достопримечательности Сестрорецка — разбитый при Петре I парк «Дубки», живописно расположенный на мысу напротив Кронштадта, и ленинский шалаш. Летом 1917 года, скрываясь от «ищеек Временного правительства», Ленин со своим секретарем Григорием Зиновьевым провели здесь несколько недель. Зиновьев все ныл, а Ленин написал на пеньке «Государство и революцию».

Отрезок «Скандинавии» от санатория «Дюны» (там главный петербургский нудистский пляж, а также гольф-клуб) до поселка Молодежное — самое дорогое и престижное место под Петербургом. Рядом с Домом творчества кинематографистов в Репино (там зимой и летом живет Алексей Герман) — дачи Собчаков и Гергиевых. В Ленинском целый поселок петербургских банкиров. Вдоль трассы, рядом с пляжами, — многочисленные рестораны. Главная проблема — купание. Финский залив мелок и грязен; любители поплавать предпочитают озера, но добраться до них можно только на машине: общественного транспорта нет, а идти долго. Популярны Щучье озеро, Красавица (под Зеленогорском), Нахимовское озеро.

Исторических мест с финских времен осталось немного: кирха и православный собор в Зеленогорске (по-фински — Териоки) и бывшая дача Бормана в Комарово (Келомякки). В советское время Комарово было для Ленинграда тем же, что Переделкино или Николина Гора для Москвы, — средоточием домов творчества и дачных кооперативов академиков и статусной творческой интеллигенции. Много лет на государственной дачке жила Анна Ахматова. В 1966 году поэтесса была похоронена на поселковом кладбище. С этого времени комаровское кладбище превратилось в новые Литераторские мостки.

В Выборге история поставила уникальный эксперимент. Выборгский замок шведы построили еще в XIII веке, чтобы защититься от русских. И не прогадали: в 1495-м он 3 месяца держал оборону от дружин Ивана III, в 1556-м не капитулировал перед войсками Ивана Грозного. Шведы отбились от петровских солдат в 1706-м и вынуждены были сдать замок только после четырехмесячного штурма в 1710-м (Петр тогда лично написал «Рассуждение о добывании Выборха» — инструкцию своим полкам).

Никакой катастрофы тогда, впрочем, не произошло. У финских и шведских барышень появились новые кавалеры — офицеры выборгского гарнизона. «Армейские любители пунша и хороших саночек, все картежники до мозга костей», по словам проведшего в Выборге несколько зим Осипа Мандельштама, вполне приживались в Великом княжестве Финляндском, «где все женщины безукоризненные прачки, а извозчики похожи на сенаторов». Перед революцией Выборг — русско-финско-шведский губернский город.

Финляндия получила независимость, гарнизон ушел, город стал развиваться как своеобразная Ницца страны Суоми. Карельский перешеек для жителя Тампере или Улео — юг, пляжи, яхты. К тому же Выборг (при финнах он стал называться Виипури) — это транспортный узел: здесь две железные дороги, перекресток нескольких шоссе, Сайменский канал, морской порт. Мощный северный функционализм построенных в ту пору зданий — шестиэтажной типографии местной газеты «Карьела» (теперь — гостиница «Выборг»), городской библиотеки великого архитектора Алвара Аалто, Морского торгового училища, Финского банка — свидетельствует о процветании городка. Но в 1940-м, а потом в 1944-м, когда Выборг дважды брала Красная армия, ситуация изменилась. С 1944 года здесь не осталось ни одного старожила. Решительно все горожане — финны, русские, шведы — предпочли Финляндию. Население поменялось полностью — после Второй мировой город заселили по оргнабору и трудмобилизации тамбовские и пензенские колхозники, для которых не то что западный город, но и просто каменные многоэтажные дома с водопроводом и канализацией были в новинку. С тех пор прошло уже 60 лет, и можно подвести некоторый итог: воздействие европейской архитектуры на крестьянское сознание несомненно. Конечно, Выборгу не хватает чистоты и достатка соседних финских городков, но по российским меркам он вполне ухоженный.

Главная достопримечательность города — Выборгский замок, который был построен в 1293 году шведским маршалом Тюргилем (Торккелем) Кнутсоном. После того как в конце 1960-х доломали оставшиеся после войны руины замка в Калининграде-Кенигсберге, Выборгский остался единственным подобным сооружением на территории России. Памятник маршалу Кнутсону в 1908 году поставил внутри замка шведский скульптор Вилле Вальгрен. Из башни замка открывается дивный вид на старый город, несколько средневековых домов, башен и протестантских кирх. Море, шхеры, сосновые боры — все это в двух шагах от города.

В 2,5 км от центра города находится усадьба баронов Николаи — парк Монрепо (от французского mon repos — «мой отдых»; вход — до 18.00). Главные строения в усадьбе — деревянные классицистические дом и библиотечный флигель. Недавно финны, которые переживают потерю Карельского перешейка с такой же болью, как японцы — аннексию Курильских островов, на свои деньги восстановили в парке изящные деревянные арочные мосты и храм Нептуна, разрушенные в советское время.

Кронштадт

 

Город Кронштадт, расположенный на острове Котлин, — первая и главная база Императорского Балтийского флота. В советское время это был закрытый военный городок, куда нельзя было попасть без специального пропуска. В 1980-е годы дамба соединила Кронштадт с северным берегом Финского залива, а в 1990-е его открыли для туристов.

Из всех русских городов Кронштадт похож только на Петербург: регулярная планировка, каналы, набережные, обилие зелени, преобладает классицистическая архитектура. Но здесь больше, чем в Петербурге, сурового красного кирпича, простой северной функциональности. Здания по отдельности воображения не потрясают, но стройность ансамбля удивительная, морские перспективы чарующие. Транспорта мало, таксомоторов на весь город — штук шесть. Непривычно чисто: тротуары, как отдраенные перед командирским смотром палубы.

Дамбу, которая соединяет Кронштадт с трассой «Скандинавия», недостроили в брежневское время, но обещают достроить в ближайшие годы. Пока же это утопическое сооружение служит натурой для клипмейкеров, здесь, к примеру, снимали клип «Иванушек International» «Тучи».

Главная достопримечательность самого города — гигантский Морской собор на Якорной площади, сооруженный архитектором Василием Косяковым в 1909 году, — главный собор Балтийского флота. Комитет по его строительству возглавлял вице-адмирал Степан Макаров, памятник которому установлен в 1913 году на площади перед собором. На нем мрачное высказывание адмирала, командовавшего Кронштадтской крепостью: «Помни войну». На полу внутри собора — огромная мозаика, рисующая незавидную судьбу утопленника на морском дне. В советское время в соборе был кинотеатр, а сейчас он и вовсе закрыт на неопределенное время, мозаика накрыта деревянными щитами, проникнуть внутрь можно, только заручившись расположением местных сторожей и экскурсоводов. Но если вам это удастся, то вам не только за копейки прочтут прекрасную часовую экскурсию, но и пустят на купол собора, откуда открывается вид на весь остров, Петродворец и форты. Во время войны с крыши собора наблюдатели наводили артиллерию на фашистские позиции, а сами немцы пристреливались по собору: под куполом до сих пор сохранились граффити, нацарапанные часовыми.

Центр Кронштадта заключен в четырехугольник облицованных гранитом каналов. Из циклопических сооружений бывшей базы Балтийского флота сохранился сухой док — инженерное сооружение из гранита и кирпича. Док — гигантская яма, отгороженная от каналов огромными стальными шлюзами. Находится он во дворе первого дома по улице, которая ведет от соборной площади к гавани.

Потрясают воображение форты — 17 замков Иф, островов-крепостей. Некоторые из них вросли в дамбу, другие остаются частью мини-архипелага вокруг Котлина. Именно в этих крепостях с 1997 года каждое лето устраивают главный петербургский рейв «Форты». В последние годы толпы рейверов брали штурмом форт Александр. Поездка на «Форты» каждый раз превращается в приключение — то на идущих туда кораблях нет свободных мест, то выбраться с острова не получается. В обычное время общедоступен только отреставрированный форт Константин с маленькой гостиничкой, рестораном и пунктом таможенного и пограничного контроля. Самый красивый из фортов — Чумной, на южной оконечности острова, между Кронштадтом и Ораниенбаумом. На восточной оконечности Котлина находится яхт-клуб, откуда открывается отличный вид на Петербург и где можно договориться с лодочниками, чтобы те свозили вас на удаленные форты, которые пока что пребывают в живописном запустении.

• Вперёд >